Кто такой гришка отрепьев кратко. «Царский сын» Гришка Отрепьев. Аргументы противников официальной версии

Дворянина Богдана Отрепьева. Был близок к семейству бояр Романовых , служил у Михаила Никитича . Около 1601 года бежал из монастыря. По распространённой версии, именно Григорий Отрепьев впоследствии выдавал себя за царевича Дмитрия и взошёл на русский престол под именем Дмитрия I .

Установленные факты

Отрепьев принадлежал к небогатому роду Нелидовых , один из представителей которого, Давид Фарисеев, получил от Ивана III нелестную кличку Отрепьев. Считается, что Юрий был на год или два старше царевича. Отец Юрия, Богдан, имел поместье в Галиче (Костромская волость) недалеко от Железно-Боровского монастыря , величиной в 400 четей (около 40 гектаров) и 14 рублей жалования за службу сотником в стрелецких войсках. Имел двоих детей - Юрия и его младшего брата Василия. Для того чтобы прокормить семью, и обеспечить, как ему было предписано по должности, коня с саблей, пару пистолей и карабин, а также одного холопа с пищалью з долгою , которого он был обязан полностью снарядить за свой счёт. Доходов, вероятно, не хватало, так как Богдан Отрепьев вынужден был арендовать землю у Никиты Романовича Захарьина (деда будущего царя Михаила), чье имение находилось тут же по соседству. Погиб он очень рано, в пьяной драке, зарезанный в Немецкой слободе неким «литвином», так что воспитанием сыновей занималась его вдова.

Ребёнок оказался весьма способным, легко выучился чтению и письму, причем успехи его были таковы, что решено было отправить его в Москву, где он в дальнейшем поступил на службу к Михаилу Никитичу Романову . Здесь он опять же показал себя с хорошей стороны, и дослужился до высокого положения - что едва не погубило его во время расправы с «романовским кружком». Спасаясь от смертной казни он постригся в монахи в том же монастыре Железный Борок под именем Григория. Однако, простая и непритязательная жизнь провинциального монаха его не привлекала, часто переходя из одного монастыря в другой, он в конечном итоге возвращается в столицу, где по протекции своего деда Елизария Замятни, поступает в аристократический Чудов монастырь . Грамотного монаха вскоре замечает архимандрит Пафнутий, затем после того, как Отрепьев составил похвалу московским чудотворцам, он делается «крестовым дьяком» - занимается перепиской книг и присутствует в качестве писца в «государевой Думе». .

Именно там, если верить официальной версии, выдвинутой правительством Годунова, будущей претендент начинает подготовку к своей роли; сохранились свидетельства чудовских монахов, что он расспрашивал их о подробностях убийства царевича, а также о правилах и этикете придворной жизни. Позже, опять же если верить официальной версии, «чернец Гришка» начинает весьма неосмотрительно хвалиться тем, что когда-нибудь займёт царский престол. Похвальбу эту ростовский митрополит Иона доносит до царских ушей, и Борис приказывает сослать монаха в отдалённый Кириллов монастырь , но дьяк Смирной-Васильев, которому было это поручено, по просьбе другого дьяка Семёна Ефимьева отложил исполнение приказа, потом же совсем забыл об этом, пока неизвестно кем предупреждённый Григорий бежит в Галич, затем в Муром , в Борисоглебский монастырь и далее - на лошади, полученной от настоятеля, через Москву в Речь Посполитую , где и объявляет себя «чудесно спасшимся царевичем».

Отмечается, что бегство это подозрительно совпадает со временем разгрома «романовского кружка», также замечено, что Отрепьеву покровительствовал кто-то достаточно сильный, чтобы спасти его от ареста и дать время бежать. Сам Лжедмитрий, будучи в Польше, однажды оговорился, что ему помог дьяк Василий Щелкалов , также подвергшийся затем гонению от царя Бориса.

Проблема отождествления

Уже многие современники (разумеется, в расчёт принимаются только те, кто считал Дмитрия самозванцем, а не настоящим царевичем) не были уверены в том, что Лжедмитрий I и Григорий Отрепьев - одно лицо. В историографии новейшего времени этот вопрос дискутируется с XIX в. Решительным защитником отрепьевской версии выступил Н. М. Карамзин . Вместе с тем, например, Н. И. Костомаров возражал против отождествления самозванца с Отрепьевым, указывая, что по образованию, навыкам, поведению Лжедмитрий I напоминал скорее польского шляхтича того времени, а не костромского дворянина, знакомого со столичной монастырской и придворной жизнью. Кроме того, Отрепьева, как секретаря Патриарха Иова , московские бояре должны были хорошо знать в лицо, и вряд ли он решился бы предстать перед ними в образе царевича. Костомаров сообщает и еще одну интересную подробность из жизни Димитрия (Лжедмитрия I). Когда Лжедмитрий I наступал на Москву, то возил вместе с собой и всенародно в разных городах показывал лицо, называвшее себя Григорием Отрепьевым, тем сам разрушая официальную версию о том, что он тождественен Григорию.

Оба эти мнения воплощены в написанных в XIX веке драматических произведениях о Борисе Годунове; мнение Карамзина обессмертил А. С. Пушкин в пьесе «Борис Годунов», мнению Костомарова последовал А. К. Толстой в пьесе «Царь Борис».

В. О. Ключевский придерживался следующего мнения: «Важна не личность самозванца, а роль, им сыгранная, и исторические условия, которые сообщили самозванческой интриге страшную разрушительную силу».

С. Ф. Платонов писал так: «Нельзя считать, что самозванец был Отрепьев, но нельзя также утверждать, что Отрепьев им не мог быть: истина от нас пока скрыта».

Дискуссия между представителями обеих точек зрения активно продолжалась и в XX в.; были обнаружены новые сведения о семье Отрепьевых, которые, как утверждается сторонниками версии тождества этих персонажей, объясняют благожелательное отношения Лжедмитрия I к Романовым . Историк Руслан Григорьевич Скрынников придерживается мнения о тождестве личности Отрепьева и Лжедмитрия. В подтверждение этой гипотезы он приводит большое количество доказательств.

«Произведем несложный арифметический подсчёт. Отрепьев бежал за рубеж в феврале 1602 г., провёл в Чудове монастыре примерно год, то есть поступил в него в самом начале 1601 г., а надел куколь незадолго до этого, значит, он постригся в 1600 году. Цепь доказательств замкнулась. В самом деле, Борис разгромил бояр Романовых и Черкасских как раз в 1600 году. И вот ещё одно красноречивое совпадение: именно в 1600 году по всей России распространилась молва о чудесном спасении царевича Дмитрия, которая, вероятно и подсказала Отрепьеву его роль». «По-видимому, Отрепьев уже в Киево-Печерском монастыре пытался выдать себя за царевича Дмитрия. В книгах Разрядного приказа находим любопытную запись о том, как Отрепьев разболелся „до умертвия“ и открылся печерскому игумену, сказав, что он царевич Дмитрий».

Напишите отзыв о статье "Григорий Отрепьев"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Григорий Отрепьев

Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.

Биография
Русский царь-самозванец (1605-1606). В 1601 году объявился в Польше под именем сына Ивана IV - Дмитрия. В 1604 году перешел с польско-литовским отрядом границу, был поддержан частью горожан, казаков и крестьян. Став русским царем, попытался лавировать между польскими и русскими феодалами. Убит боярами-заговорщиками во главе с Василием Шуйским.
История самозванца, принявшего имя царевича Дмитрия, принадлежит к числу самых драматических эпизодов русской истории.
...Семья Отрепьевых имела давние связи с Угличем, резиденцией погибшего царевича Дмитрия. Предки Григория прибыли на Русь из Литвы. Одни из них осели в Галиче, а другие - в Угличе. В 1577 году неслужилый «новик» Смирной-Отрепьев и его младший брат Богдан получили поместье в Коломне. В то время Богдану едва исполнилось 15 лет. Несколько лет спустя у него появился сын, названный Юрием. Примерно в то же время у царя Ивана родился сын Дмитрий. Совершеннолетия Юшка достиг в самые последние годы царствования Федора.
Богдан Отрепьев дослужился до чина стрелецкого сотника и рано погиб. Судя по всему, Богдан обладал таким же буйным характером, как и его сын. Жизнь сотника оборвалась в Немецкой слободе в Москве. Там, где иноземцы свободно торговали вином, нередко случались пьяные драки. В одной из них Богдана зарезал некий литвин.
После смерти отца Юшку воспитывала мать. Благодаря ее стараниям мальчик научился читать Священное писание. Когда возможности домашнего образования оказались исчерпанными, его послали на учебу в Москву, где жил зять Отрепьевой, Семейка Ефимьев, которому суждено было сыграть в жизни Юшки особую роль. Похоже, именно в доме дьяка Ефимьева он выучился писать. (После пострижения Гришка Отрепьев стал переписчиком книг на патриаршем дворе. Без каллиграфического почерка он никогда бы не получил это место. В московских приказах ценили каллиграфическое письмо, и приказные дельцы вроде Ефимьева обладали хорошим почерком.)
Ранние жизнеописания изображали юного Отрепьева беспутным негодяем. При Шуйском такие отзывы были забыты. Во времена Романовых писатели не скрывали удивления по поводу необыкновенных способностей юноши, но при том высказывали подозрение, не общался ли он с нечистой силой. Учение давалось Отрепьеву с поразительной легкостью.
Бедность и сиротство не позволяли способному ученику надеяться на выдающуюся карьеру. Юрий поступил на службу к Михаилу Романову. Многие считали Романовых наследниками короны. Служба при их дворе, казалось бы, сулила юноше определенные перспективы. К тому же родовое гнездо Отрепьевых располагалось на Монзе, притоке Костромы, и там же находилась знаменитая костромская вотчина Романовых - село Домнино. Соседство по имению, по-видимому, тоже сыграло роль в том, что провинциальный дворянин отправился на московское подворье бояр Романовых.
На государевой службе Отрепьевы подвизались в роли стрелецких командиров. Юшка «принял честь» от князя Бориса Черкасского, то есть его карьера началась вполне успешно.
Однако опала, постигшая романовский круг в ноябре 1600 года, едва не погубила Отрепьева. Под стенами романовского подворья произошло настоящее сражение. Вооруженная свита Романовых оказала отчаянное сопротивление царским стрельцам.
Юшке Отрепьеву повезло - он чудом спасся в монастыре от смертной казни, ибо его, как боярского слугу, ждала виселица. Страх перед наказанием привел Отрепьева в монастырь. 20-летнему дворянину, полному надежд, сил и энергии, пришлось покинуть свет, забыть мирское имя. Отныне он стал смиренным чернецом (монахом) Григорием.
Во время своих скитаний Григорий побывал в галичском Железноборском монастыре (по некоторым сведениям, он там и постригся) и в суздальском Спасо-Евфимьеве монастыре. По преданию, в Спасо-Евфимьеве монастыре Гришку отдали «под начало» духовному старцу. Жизнь «под началом» оказалась стеснительной, и чернец покинул обитель.
Переход от жизни в боярских теремах к прозябанию в монашеских кельях был слишком резким. Чернец тяготился монашеским одеянием, поэтому отправился в столицу.
Как же осмелился Отрепьев вновь появиться в Москве? Во-первых, царь отправил Романовых в ссылку и прекратил розыск. Оставшиеся в живых опальные очень скоро заслужили прощение. Во-вторых, по словам современников, монашество на Руси нередко спасало преступников от наказания. Опальный монах попал в Чудов, самый аристократический, кремлевский монастырь. Григорий воспользовался протекцией: «Бил челом об нем в Чюдове монастыре архимариту Пафнотью».
Отрепьев недолго прожил под надзором деда. Архимандрит вскоре перевел его в свою келью. Там чернец, по его собственным словам, занялся литературным трудом. «Живучи-де в Чудове монастыре у архимарита Пафнотия в келии, - рассказывал он знакомым монахам, - да сложил похвалу московским чудотворцам Петру, и Алексею, и Ионе». Старания Отрепьева были оценены, и с этого момента начался его стремительный, почти сказочный взлет.
Григорий был очень молод и провел в монастыре немного времени. Однако Пафнутий произвел его в дьяконы. Роль келейника влиятельного чудовского архминандрита могла удовлетворить любого, но не Отрепьева. Покинув келью, он переселился на патриарший двор. Придет время, и патриарх Иов будет оправдываться тем, что он приглашал к себе Гришку лишь «для книжного письма». На самом же деле Отрепьев не только переписывал книги на патриаршем дворе, но и сочинял каноны святым. Патриарх говорил, что чернеца Григория знают и епископы, и игумены, и весь священный собор. Вероятно, так оно и было. На собор и в думу патриарх Иов являлся с целым штатом помощников. В числе их оказался и Отрепьев. Своим приятелям Григорий говорил так: «Патриарх-де, видя мое досужество, и учал на царскую думу вверх с собою меня имати, и в славу-де я вшел великую». Заявление Отрепьева насчет его великой славы нельзя считать простым хвастовством.
После службы у Романовых, Отрепьев быстро приспособился к новым условиям жизни. Случайно попав в монашескую среду, он сразу выделился в ней. Юному честолюбцу помогли выдвинуться не подвиги аскетизма, а необыкновенная восприимчивость натуры. В течение месяца Григорий усваивал то, на что другие тратили жизнь. Церковники сразу оценили живой ум и литературные способности Отрепьева. Что-то притягивало к нему и подчиняло других людей. Служба у деда, келейник чудовского архимандрита и, наконец, придворный патриарха! Надо было обладать незаурядными качествами, чтобы сделать такую выдающуюся карьеру всего за один год. Однако Отрепьев очень спешил - должно быть, чувствуя, что ему суждено прожить совсем недолгую жизнь...
Григорий хвастался, что может стать царем в Москве. Узнав об этом, царь Борис приказал сослать его в Кириллов монастырь. Но, вовремя предупрежденный, Григорий успел бежать в Галич, потом в Муром, и, вернувшись в Москву, в 1602 году бежал из нее. Отрепьев бежал за кордон не один, а в сопровождении двух монахов - Варлаама и Мисаила. (Имя сообщника Отрепьева, «вора» Варлаама, было всем известно из борисовских манифестов. Варлаам вернулся в Россию через несколько месяцев после воцарения Лжедмитрия I. Воеводы самозваного царя на всякий случай задержали «вора» на границе и в Москву не пустили. После смерти Лжедмитрия Варлаам написал знаменитый «Извет», в котором не столько бранил Отрепьева, сколько оправдывал себя.)
Отъезжавших монахов никто в городе не преследовал. В первый день они спокойно беседовали на центральной посадской улице, на другой день встретились в Иконном ряду, прошли за Москву-реку и там наняли подводу. Никто не тревожил бродячих монахов и в приграничных городах. Отрепьев открыто служил службу в церкви. В течение трех недель друзья собирали деньги на строительство захолустного монастыря. Все собранное серебро иноки присвоили себе.
Власти не имели причин принимать экстренные меры для их поимки. Беглецы миновали границу без всяких приключений. Сначала монахи провели три недели в Печерском монастыре в Киеве, а потом перешли во владения князя Константина Острожского, в Острог. Отрепьев, проведя лето в Остроге, успел снискать расположение магната и получил от него щедрый подарок.
Описывая свои литовские скитания, «царевич» упомянул о пребывании у Острожского, переходе к Габриэлю Хойскому в Гощу, на Волыни, а потом в Брачин, к Вишневецкому. Отрепьев не для того покинул патриарший дворец и кремлевский Чудов монастырь, чтобы похоронить себя в захолустном литовском монастыре. Григорий сбросил монашеское одеяние и, наконец, объявил себя царевичем. Когда Адам Вишневецкий известил короля о появлении московского «царевича», тот затребовал подробные объяснения. И князь Адам в 1603 году записал рассказ самозванца о его чудесном спасении.
«Царевич» довольно подробно поведал о тайнах московского двора, но начинал фантазировать, едва переходил к изложению обстоятельств своего чудесного спасения. По словам «Дмитрия», его спас некий воспитатель, который, узнав о планах жестокого убийства, подменил царевича мальчиком того же возраста. Несчастный мальчик и был зарезан в постельке царевича. Мать-царица, прибежав в спальню и глядя на убитого, лицо которого стало свинцово-серым, не распознала подлога.
«Царевич» избегал называть точные факты и имена, которые могли быть опровергнуты в результате проверки. Он признавал, что его чудесное спасение осталось тайной для всех, включая мать, томившуюся тогда в монастыре в России.
Новоявленный «царевич» в Литве жил у всех на виду, и любое его слово легко было тут же проверить. Если бы «Дмитрий» попытался скрыть известные всем факты, он прослыл бы явным обманщиком. Так, все знали, что московит явился в Литву в рясе. О своем пострижении «царевич» рассказал.следующее. Перед смертью воспитатель вверил спасенного им мальчика попечению некоей дворянской семьи. «Верный друг» держал воспитанника в своем доме, но перед кончиной посоветовал ему, чтобы избежать опасности, войти в обитель и вести жизнь монашескую. Юноша так и сделал. Он обошел многие монастыри Московии, и, наконец, «один монах опознал в нем царевича. Тогда «Дмитрий» решил бежать в Польшу...
По-видимому, Отрепьев уже в Киево-Печерском монастыре пытался выдать себя за царевича Дмитрия. В книгах Разрядного приказа сохранилась любопытная запись о том, как Отрепьев разболелся «до умертвия» и открылся печерскому игумену, сказав, что он царевич Дмитрий. Печерский игумен указал Отрепьеву и его спутникам на дверь. «Четыре-де вас пришло, - сказал он, - четверо и подите».
Кажется, Отрепьев не раз использовал один и тот же трюк. Он прикидывался больным не только в Печерском монастыре. По русским летописям, Григорий «разболелся» и в имении Вишневецкого. На исповеди он открыл священнику свое «царское происхождение». Впрочем, в докладе Вишневецкого королю никаких намеков на этот эпизод нет. Так или иначе попытки авантюриста найти поддержку у православного духовенства в Литве потерпели неудачу. В Киево-Пёчерском монастыре ему указали на дверь. В Остроге и Гоще было не лучше. Самозванец не любил вспоминать это время. На исповеди у Вишневецкого «царевич» сообщил, будто бежал к Острожскому и Хойскому.
Совсем по-другому излагали дело иезуиты. Они утверждали, что претендент обращался за помощью к Острожскому, но тот будто бы велел гайдукам вытолкать самозванца за ворота. Сбросив монашеское платье, «царевич» лишился верного куска хлеба и, по словам иезуитов, стал прислуживать на кухне у пана Хойского.
Никогда еще сын московского дворянина не опускался так низко. Кухонная прислуга... Растерявший разом всех своих прежних покровителей, Григорий, однако, не пал духом. Тяжелые удары судьбы могли сломить кого угодно, но только не его.
«Расстрига» очень скоро нашел новых покровителей, и весьма могущественных, в среде польских и литовских магнатов. Первым из них был Адам Вишневецкий. Он снабдил Отрепьева приличным платьем, велел возить его в карете в сопровождении своих гайдуков.
Авантюрой магната заинтересовались польский король Сигизмунд III и первые сановники государства, в их числе канцлер Лев Сапега. На службе у канцлера подвизался некий холоп Петрушка, московский беглец, по происхождению лифляндец, попавший в Москву в годовалом возрасте как пленник. Тайно потворствуя интриге, Сапега объявил, что его слуга, которого теперь стали величать Юрием Петровским, хорошо знал царевича Дмитрия по Угличу.
При встрече с самозванцем Петрушка, однако, не нашелся, что сказать. Тогда Отрепьев, спасая дело, сам «узнал» бывшего слугу и с большой уверенностью стал расспрашивать его. Тут холоп также признал «царевича» по характерным приметам: бородавке около носа и неравной длине рук. Как видно, приметы Отрепьева сообщили холопу заранее те, кто подготовил инсценировку.
Сапега оказал самозванцу неоценимую услугу. Одновременно ему стал открыто покровительствовать Юрий Мнишек. Один из холопов Мнишека также «узнал» в Отрепьеве царевича Дмитрия.
Таковы были главные лица, подтвердившие в Литве царское происхождение Отрепьева. К ним присоединились московские изменники братья Хрипуновы. Эти дворяне бежали в Литву в первой половине 1603 года.
При царе Борисе Посольский приказ пустил в ход версию, будто Отрепьев бежал от патриарха после того, как прослыл еретиком. Он отверг родительский авторитет, восстал против самого Бога, впал в «чернокнижье». Московские власти адресовали подобные заявления польскому двору. Они старались доказать, что Отрепьев был осужден судом. Это давало им повод требовать от поляков выдачи беглого преступника.
Конечно, Вишневецкий и Мнишек не сомневались в том, что имеют дело с самозванцем. Поворот в карьере авантюриста наступил лишь после того, как за его спиной появилась реальная сила.
Отрепьев с самого начала обратил свои взоры в сторону запорожцев. Ярославец Степан, державший иконную лавку в Киеве, показывал, что к нему захаживали казаки и с ними Гришка, который был еще в монашеском платье. У черкас (казаков) днепровских в полку видел Отрепьева, но уже «розстрижена», старец Венедикт: Гришка ел с казаками Мясо (очевидно, дело было в пост, что и вызвало осуждение старца) и «назывался царевичем Дмитрием».
Поездка в Запорожье связана была с таинственным исчезновением Отрепьева из Гощи. Перезимовав в Гоще, Отрепьев с наступлением весны «из Гощеи пропал безвестно». Замечательно, что расстрига общался как с гощинскими, так и с запорожскими протестантами. В Сечи его с честью приняли в роте старшины Герасима Евангелика.
Сечь бурлила. Буйная запорожская вольница точила сабли на московского царя. Сведения о нападении запорожцев совпадают по времени со сведениями о появлении среди них самозваного царевича. Именно в Запорожье в 1603 году началось формирование повстанческой армии, которая позже приняла участие в московском походе самозванца. Казаки энергично закупали оружие, вербовали охотников.
К новоявленному «царевичу» явились гонцы с Дона. Донское войско готово было идти на Москву. Самозванец послал на Дон свой штандарт - красное знамя с черным орлом. Его гонцы выработали затем «союзный договор» с казачьим войском.
В то время как окраины глухо волновались, в сердце России появились многочисленные повстанческие отряды. Династия Годуновых оказалась на краю гибели. Отрепьев уловил чутьем, сколь огромные возможности открывает перед ним сложившаяся ситуация.
Казаки, беглые холопы, закрепощенные крестьяне связывали с именем царевича Дмитрия надежды на освобождение от ненавистного крепостнического режима, установленного в стране Годуновым. Отрепьеву представлялась возможность возглавить широкое народное выступление.
Лжедмитрий-Отрепьев, будучи дворянином по происхождению и воспитанию, не доверял ни вольному «гулящему» казаку, ни пришедшему в его лагерь комарицкому мужику. Самозванец мог стать казацким предводителем, вождем народного движения. Но он предпочел сговор с врагами России.
Иезуиты решили с помощью московского царевича осуществить заветную цель римского престола - подчинение русской церкви папскому владычеству. Сигизмунд III попросил Вишневецкого и Мнишека привезти царевича в Краков. В конце марта 1604 года «Дмитрия» привезли в польскую столицу и окружили иезуитами, которые старались убедить его в истинах римско-католический веры. «Царевич» понял, что в этом состоит его сила, притворялся, что поддается увещеваниям и, как рассказывали иезуиты, принял святое причастие из рук папского нунция Рангони и обещал ввести римско-католическую веру в московском государстве, когда получит престол.
Перемирие с Польшей 1600 году не обеспечило России безопасности западных границ. Король Сигизмунд III вынашивал планы широкой экспансии на востоке. Он оказал энергичную поддержку Лжедмитрию I и заключил с ним тайный договор. Взамен самых неопределенных обещаний самозванец обязался передать Польше плодородную Чернигово-Северскую землю. Семье Мнишек, своим непосредственным покровителям, Отрепьев посулил Новгород и Псков. Лжедмитрий не задумываясь перекраивал русские земли, лишь бы удовлетворить своих кредиторов. Но самые дальновидные политики Речи Посполитой, включая Замойского, решительно возражали против войны с Россией. Король не выполнил своих обещаний. В походе Лжедмитрия I королевская армия не участвовала. Под знаменами Отрепьева собралось около двух тысяч наемников - всякий сброд, мародеры, привлеченные жаждой наживы. Эта армия была слишком малочисленной, чтобы затевать интервенцию в Россию. Но вторжение Лжедмитрия поддержало донское казачье войско.
Несмотря на то что царские воеводы, выступившие навстречу самозванцу с огромными силами, действовали вяло и нерешительно, интервенты довольно скоро убедились в неверности своих расчетов. Получив отпор под стенами Новгород-Северского, наемники в большинстве своем покинули лагерь самозванца и ушли за рубеж. Нареченный тесть самозванца и его «главнокомандующий» Юрий Мнишек последовал за ними. Вторжение потерпело провал, но вооруженная помощь поляков позволила Лжедмитрию продержаться на территории Русского государства первые, наиболее трудные, месяцы, пока волны народного восстания не охватили всю южную окраину государства. Голод обострил обстановку.
Когда Борису донесли о появлении самозванца в Польше, он не стал скрывать своих подлинных чувств и сказал в лицо боярам, что это их рук дело и задумано, чтобы свергнуть его. Кажется непостижимым, что позже Годунов вверил тем же боярам армию и послал их против самозванца. Поведение Бориса не было в действительности необъяснимым.
Дворянство в массе своей настороженно отнеслось к самозваному казацкому царьку. Лишь несколько воевод невысокого ранга перешли на его сторону. Чаще крепости самозванцу сдавали восставшие казаки и посадские люди, а воевод приводили к нему связанными.
Бывший боярский слуга и расстрига Отрепьев, оказавшись на гребне народного выступления против Годунова, попытался сыграть роль казацкого атамана и народного вождя. Именно это и позволило авантюристу, явившемуся в подходящий момент, воспользоваться движением в корыстных целях.
Покинутый большей частью наемников, Отрепьев спешно формировал армию из непрерывно стекавшихся к нему казаков, стрельцов и посадских людей. Самозванец стал вооружать крестьян и включил их в свое войско. Войско Лжедмитрия тем не менее было наголову разбито царскими воеводами в битве под Добрыничами 21 января 1605 года. При энергичном преследовании воеводы могли бы захватить самозванца или изгнать его из пределов страны, но они медлили и топтались на месте. Бояре не предали Бориса; но им пришлось действовать среди враждебного населения, восставшего против крепостнического государства. Несмотря на поражение Лжедмитрия, его власть вскоре признали многие южные крепости. Полки были утомлены длительной кампанией, и дворяне самовольно разъезжались по домам. В течение почти полугода воеводы не сумели взять Кромы, в которых засел атаман Корела с донцами. Под обгорелыми стенами этой крепости решилась судьба династии.
Обуреваемый страхом перед самозванцем, Годунов не раз засылал в его лагерь тайных убийц. Позже он приказал привезти в Москву мать Дмитрия и выпытывал у нее правду: жив ли царевич или его давно нет на свете.
13 апреля 1605 года Борис скоропостижно умер в Кремлевском дворце. Передавали, будто он из малодушия принял яд. Находившийся при особе царя во дворце Яков Маржарет засвидетельствовал, что причиной смерти Бориса явился апоплексический удар.
Незадолго до кончины Годунов решил доверить командование армией любимому воеводе Петру Басманову, отличившемуся в первой кампании против самозванца. Молодому и не слишком знатному воеводе предназначалась роль спасителя династии. Последующие события показали, что Борис допустил роковой просчет.
Между тем Лжедмитрий медленно продвигался к Москве, посылая вперед гонцов с письмами к столичным жителям. Когда разнесся слух о приближении «истинного» царя, Москва «загудела как пчелиный улей»: кто спешил домой за оружием, кто готовился встречать «сына» Грозного. Федор Годунов, его мать и верные им бояре, «полумертвые от страха, затворились в Кремле» и усилили стражу. Военные меры имели своей целью «обуздать народ», ибо, по словам очевидцев, «в Москве более страшились жителей, нежели неприятеля или сторонников Димитрия».
1 июня посланцы Лжедмитрия Гаврила Пушкин и Наум Плещеев прибыли в Красное село, богатое торговое место в окрестностях столицы. Их появление послужило толчком к давно назревавшему восстанию. Красносельцы двинулись в столицу, где к ним присоединились москвичи. Толпа смела стражу, проникла в Китай-город и заполнила Красную площадь. Годуновы выслали против толпы стрельцов, но они оказались бессильны справиться с народом. С Лобного места Гаврила Пушкин прочитал «прелестные грамоты» самозванца с обещанием многих милостей всему столичному населению - от бояр до «черных людей».
Годуновы могли засесть в Кремле «в осаде», что не раз спасало Бориса. Но их противники позаботились о том, чтобы крепостные ворота не были заперты. Вышедшие к народу бояре одни открыто, а другие тайно агитировали против Федора Борисовича. Бывший опекун Дмитрия, Богдан Бельский всенародно поклялся, что сам спас сына Грозного, и его слова положили конец колебаниям толпы. Народ ворвался в Кремль и принялся громить дворы Годуновых. Посадские люди разнесли дворы многих состоятельных людей и торговцев, нажившихся на голоде.
Водворившись в Кремле, Богдан Бельский пытался править именем Дмитрия. Но самозванцу он казался слишком опасной фигурой. Свергнутая царица была сестрой Бельского, и Отрепьев не мог поручить ему казнь семьи Бориса Годунова. Бельский вынужден был уступить место боярину Василию Голицыну, присланному в Москву самозванцем.
Лжедмитрий медлил и откладывал въезд в Москву до той поры, пока не убрал все препятствия со своего пути. Его посланцы арестовали патриарха Иова и с позором сослали его в монастырь. Иова устранили не только за преданность Годуновым. Отрепьева беспокоило другое. В бытность дьяконом самозванец служил патриарху и был хорошо ему известен. После низложения Иова князь Василий Голицын со стрельцами явился на подворье к Годуновым и велел задушить царевича Федора Борисовича и его мать. Бояре не оставили в покое прах Бориса. Они извлекли его труп из Архангельского собора и закопали вместе с останками жены и сына на заброшенном кладбище за городом.
20 июля Лжедмитрий торжественно въехал в Москву. Но уже через несколько дней раскрылся заговор бояр против него. Василий Шуйский был уличен в распространении слухов о самозванстве нового царя и, отданный Лжедмитрием под суд собора, состоявшего из духовенства, бояр и простых людей, был приговорен к смертной казни. Лжедмитрий заменил ее ссылкой в галицкие пригороды, но затем вернул Шуйского и его двух братьев с дороги и, простив, возвратил им имения и боярство.
Петр Иов был низложен и на место его возведен архиепископ рязанский, грек Игнатий, который 21 июля и венчал Лжедмитрия на царство. Как правитель, самозванец отличался энергичностью, большими способностями, широкими реформаторскими замыслами. «Остротою смысла и учением книжным себе давно искусив», - говорил о нем князь Хворостинин.
Лжедмитрий ввел в думу в качестве постоянных членов высшее духовенство; учредил новые чины на польский манер: мечника, подчашия, подскарбия. Он принял титул императора или цезаря, удвоил жалованье служивым людям; старался облегчить положение холопов, воспрещая записи в наследственное холопство. Лжедмитрий хотел сделать свободным выезд своим подданным в Западную Европу для образования, приближал к себе иноземцев. Он мечтал создать союз против Турции, в который вошли бы Германия, Франция, Польша, Венеция и Московское государство. Его дипломатические отношения с папой и Польшей преследовали главным образом эту цель, а также признание за ним императорского титула. Папа, иезуиты и Сигизмунд, рассчитывавшие видеть в Лжедмитрии покорное орудие своей политики, просчитались. Он держал себя вполне самостоятельно, отказался вводить католицизм и допустить иезуитов. Лжедмитрий отказался делать какие-либо земельные уступки Польше, предлагая денежное вознаграждение за оказанную ему помощь.
10 ноября 1605 года состоялось в Кракове обручение Лжедмитрия, которого заменял в обряде посол московский Власьев, а 8 мая 1606 года в Москве s был заключен и брак самозванца с Мариной Мнишек.
Царь Дмитрий все еще был популярен среди москвичей, но их раздражали иноземцы, прибывшие в столицу в свите Мнишеков. Безденежные шляхтичи хвастались, что посадили на Москве «своего царя». Поляков, кстати, среди них было не так уж и много: явно преобладали выходцы с Украины, из Беларуси и Литвы, многие были православными. Но их обычаи, поведение, наряд резко отличались от московских и уже этим раздражали. Москвичей выводили из себя постоянные салюты из огнестрельного оружия, к которым пристрастились шляхтичи и их слуги. Дошло до того, что иноземцам перестали продавать порох.
Воспользовавшись раздражением москвичей против поляков, наехавших в Москву с Мариной и позволявших себе разные бесчинства, мятежные бояре во главе с Василием Шуйским в ночь с 16 на 17 мая ударили в набат, объявили сбежавшемуся народу, что ляхи бьют царя, и, направив толпы на поляков, сами прорвались в Кремль.
Лжедмитрий, ночевавший в покоях царицы, бросился в свой дворец, чтобы узнать, что происходит. Завидев подступившую к Кремлю толпу (из охранявших царя 100 «немцев» Шуйский предусмотрительно отослал с вечера 70 человек; оставшиеся не смогли оказать сопротивления и сложили оружие), царь пытался спуститься из окна по лесам, устроенным для иллюминации. Если бы ему удалось уйти из Кремля, кто знает, как повернулись бы события. Но он оступился, упал и повредил ногу. Лжедмитрий пытался сначала защищаться, затем бежал к стрельцам, но последние, под давлением боярских угроз, выдали его, и он был застрелен Валуевым. Народу объявили, что царь был самозванцем. Тело его сожгли и, зарядив прахом пушку, выстрелили в ту сторону, откуда он пришел.

В июне 1605 года Григорий Отрепьев въехал в ворота Москвы под радостные крики горожан. Народ приветствовал своего освободителя - «выжившего царевича Дмитрия Ивановича». К этому моменту семья Годуновых, правившая Россией, была уже уничтожена. Через месяц молодой человек с сомнительной биографией сел на русский престол.

Его кампания, увенчавшаяся успехом, выросла из небольших восстаний, словно снежный ком. Простой монах из небольшого монастыря добился невероятных успехов.

Как непутёвому Гришке Отрепьеву удалось сесть на русский престол и положить конец одной из самых сильных династий? Фактрум собрал самые интересные факты о личности Лжедмитрия I.

«Младший сын» Ивана Грозного на «законном» троне

20 июня 1605 года в Москве обосновался новый правитель. Называл он себя сыном Ивана Грозного , Дмитрием Ивановичем. К тому моменту властный Борис Годунов скончался от подагры, а его жена и сын выказывали полную государственную апатию. Они не отдали приказов о защите Кремля и фактически добровольно пустили самозванца в столицу. Лжедмитрий умело воспользовался ситуацией. Жену Бориса и его сына заточили, а через несколько дней отравили. В живых из рода Годуновых осталась лишь его дочь Ксения, которая не по доброй воле стала наложницей Лжедмитрия.

Перед взятием Москвы самозванец проделал долгий путь. Методично и терпеливо он настраивал русские города против царствующего тогда Бориса Годунова . Как известно, Годунов был суровым монархом и предпочитал править с помощью устрашения подданных. Лжедмитрий, напротив, обещал всем, кто примкнёт к нему, привилегии. Со временем щедрость самозванца искусила даже приближённых Годунова.

К трону Лжедмитрий шёл с переменным успехом. Главным его преимуществом в борьбе с Годуновым стало то, что монарх недооценил хитрого Отрепьева. Пылкие речи одинокого самозванца быстро нашли поддержку. Его гарнизоны, с которыми он шёл на Москву, постоянно подпитывались новыми силами со всей России. Города сдавались на милость истинному государю. Даже поражения, которые Лжедмитрий терпел в самом начале от царской армии, не сломили восстания. Но кем же был столь талантливый и ловкий самозванец на самом деле?

Юрий Богданович Отрепьев- дворянин имонах

Не был он ни царём, ни царской крови. В молодости Лжедмитрий носил имя Юрий и происходил из рода мелкопоместных дворян. Мальчик рано лишился отца и ради лучшей жизни мать направила его в услужение боярам Романовым. Кстати, именно служение в молодости в знатной семье открыло самозванцу путь в царский дворец. Там он подсмотрел основные придворные традиции, правила и церемонии. Впоследствии именно эта информация позволила ему убедить народ в своём царском происхождении.

Однако мечте его матери не суждено было сбыться. Юрий Отрепьев был нехорош собой: руки разной длины, неприятное лицо, невысокий рост, коренастое тело. Военная и придворная карьеры оказались недоступны. Юноше рекомендовали постричься в монахи, где он и получил имя Григорий. Особенного успеха монах Григорий добился в Чудском монастыре. Усердную работу юноши (Григорий обучился каллиграфии и писал каноны) заметил патриарх Иов. По его велению молодого монаха сделали дьяконом.

Рождение царя-самозванца

Биография Григория Отрепьева вновь делает крутой поворот. В 1600 году ему пришлось бежать из Чудского монастыря на юг из-за годуновских репрессий. После нескольких месяцев скитаний Григорий попал в Киев, где ему и внушили идею о том, чтобы назваться Дмитрием Ивановичем. Григорий подходил для этой роли по возрасту и хорошо знал придворные обычаи. Руку к созданию образа Лжедмитрия приложил сам польский король Сигизмунд, который втайне ненавидел Бориса Годунова. Смута была крайне выгодна польскому монарху, мечтавшему взойти на русский трон. Несколько лет Лжедмитрий прятался в Польше, рассылая по России «разоблачительные» грамоты. Конечно, Сигизмунд никогда открыто не признавался в помощи самозванцу.

С этого момента Гришка Отрепьев исчезает, а на свет появляется царевич Дмитрий. За несколько лет активной пропаганды самозванец сумел собрать на своей стороне приличное ополчение. Были среди его «подданных» и польские воины, и донские казаки. Осенью 1604 года войско Лжедмитрия численностью более 3 000 человек пересекло Днепр и двинулось на Москву.

Лжедмитрий 1 (Григорий Отрепьев)
Годы жизни: ? –1606
Годы правления: 1605-1606

Считался авантюристом, самозванцем, выдававшим себя за царевича Дмитрия Ивановича, чудесно спасшегося сына

Претендовал на принадлежность к Рюриковичам.

6-й Русский царь 1 (11) июня 1605 - 17 (27) мая 1606. официально именовавший себя царевич (затем царь) Дмитрий Иванович, в отношениях с иностранными государствами - император Димитрий.

Существует множество версий о происхождении Лжедмитрия. По одной из них он — царевич Дмитрий Иванович, чудесно спасшийся от убийц, подосланных Годуновым. Был якобы спрятан и втайне переправлен в Польшу. Противники этой гипотезы отмечают, что она построена на чистых догадках, потому что в начале XX века были найдены вклады о душе «убиенного царевича Димитрия», сделанные его матерью. И инокиня Марфа, бывшая царица Мария, признав Лжедмитрия сыном, позже столь же быстро отреклась от него - объясняя свои действия тем, что самозванец угрожал ей наказанием. Иногда выдвигается версия, что Григорий Отрепьев был одним из незаконнорожденных сыновей Грозного, отданный на воспитание в семью Отрепьевых.

Окончательного ответа на вопрос о личности первого самозванца пока не существует.

Краткая биография Лжедмитрия 1

По самой распространенной версии, Лжедмитрий Первый был сыном галицкого дворянина Богдана Отрепьева. Юшка (Юрий) принадлежал к знатному, но обедневшему роду Нелидовых, выходцев из Литвы. Родился в Галиче (Костромская волость). Отслужив в одном из московских приказов, в 1600 году Юрий Отрепьев постригся в монахи под именем Григория. Считается, что Юрий был на 1 год или 2 старше царевича.

Судя по сохранившимся портретам и описаниям современников, он был низок ростом, имел круглое и некрасивое лицо, руки разной длины. По характеру был мрачен и задумчив, неловок, но отличался недюжинной физической силой, мог легко согнуть подкову. И он, по словам современников, действительно был похож на царевича Дмитрия.

В 1601 году он обосновался в московском Чудовом монастыре, вскоре получил чин дьякона и стал келейником архимандрита Успенского собора Пафнутия, состоял при патриархе Иове «для книжного письма». В 1602 году бежал в Польшу, назвался именем сына Ивана IV Грозного — Дмитрием и тайно перешёл в католичество.

В марте 1604 года король Сигизмунд III за помощь в войне со Швецией и участие в антитурецком союзе пообещал Лжедмитрию поддержку. Тот обязался в случае воцарения жениться на дочери воеводы Е.Мнишка Марине, передать ей Новгород, Псков и уплатить Мнишку 1 млн. злотых.

Осенью 1604 года во главе трехтысячного отряда польского «рыцарства» он вступил в Россию. 21 января 1605 года Лжедмитрий I был разбит под селом Добрыничи Комарицкой волости, но укрепился на юге, в Путивле.

В мае 1605 года умер царь и часть войска во главе с П.Ф.Басмановым встала на сторону самозванца. 1 июня 1605 года в Москве вспыхнуло восстание, которое свергло правительство Годуновых. Федор Годунов (сын Бориса) вместе с матерью были убиты по приказу Лжедмитрия, а его сестру Ксению он сделал наложницей. Но позже по настоятельной просьбе родственников М.Мнишек Ксения была пострижена.

Правление Лжедмитрия 1

17 июля 1605 года для доказательства «царского» происхождения была проведена инсценировка признания Лжедмитрия матерью Дмитрия, Марией Нагой. Рязанский архиепископ грек Игнатий 21 июля венчал Лжедмитрия на царство в Успенском и Архангельском соборах Кремля. Желая опереться на провинциальное дворянство, он конфисковал средства у монастырей, реорганизовал армию, сделал уступки крестьянам и холопам, южные районы России были освобождены от налогов на 10 лет.

Однако он вызвал недовольство москвичей тем, что приказал в Кремле построить большой деревянный дворец с потайными ходами, отменил всеобщий послеобеденный сон, заложил костелы, способствовал расширению иноземных забав: штурмов снежных крепостей, сооружению потешного «гуляй-города» (крепости, разрисованной изображениями чертей и «страшных мук» и получившей прозвище «Ад»).

Возмущение горожан довершила свадьба с М.Мнишек 8 мая 1606 года, прошедшая по католическому обряду.
Не проявлял фанатизма в религиозных вопросах, он объяснял это тем, что все верят в одного бога, разница только в обрядах. Удивлял окружающих начитанностью и знаниями. Отлично умел обращаться с лошадьми, ездил на медвежью охоту, любил весёлую жизнь и развлечения, женщин.

Во время многодневного празднования свадьбы Лжедмитрия и Марины Мнишек, приехавшие поляки в пьяном угаре врывались в московские дома, грабили прохожих. Это послужило толчком к началу реализации боярского заговора во главе с князем . Василий Шуйский не скрывал своих подлинных мыслей, прямо высказавшись заговорщикам, что Дмитрий был «посажен на царство» с одной целью - свалить Годуновых, теперь же пришло время свалить и его самого.

14 мая 1606 года начались столкновения москвичей с поляками. Сначала Шуйский направил народ против поляков якобы спасая царя, а после приказал толпе «идти на злого еретика», нарушающего русские обычаи.

Смерть Лжедмитрия Первого

На рассвете 17 мая 1606 года вооруженный отряд под руководством В.И.Шуйского вошел в Кремль. С криком «Зрада!» («Измена!») Лжедмитрий попытался убежать, но был жестоко убит. Его труп подвергли торговой казни, посыпали песком, мазали дегтем.

Среди жителей Москвы цареубийство вызвало неоднозначную реакцию, многие плакали, глядя на поругание. Его сначала похоронили в так называемом «убогом доме», кладбище для замёрзших или упившихся, за Серпуховскими воротами. Сразу после похорон ударили суровые морозы, которые уничтожили траву на полях и посеянное зерно.

По городу пошли слухи, что виной тому волшебство бывшего монаха. Говорили также, что «мёртвый ходит» и над могилой вспыхивают и движутся огни, слышатся пение и звуки бубнов. А на следующий день после погребения, тело само собой оказалось у богадельни, а рядом с ним сидели 2 голубя, не желающие улетать.

Труп «расстриги-еретика» Лжедмитрия, как рассказывают легенды, попытались закопать еще глубже, но через неделю он вновь очутился на другом кладбище, то есть «земля его не принимала», впрочем, как не принимал и огонь. Все же, тело Лжедмитрия выкопали, сожгли и, смешав его пепел с порохом, выстрелили из пушки в ту сторону, откуда он пришел - в сторону Польши. По воспоминаниям Марины Мнишек, «последнее чудо» совершилось, когда труп Лжедмитрия тащили через кремлёвские ворота, ветер сорвал с ворот щиты, и невредимыми, в том же порядке установил их посреди дороги.

В народной памяти образ Лжедмитрия сохранился в нескольких балладах и сказах, в которых он предстает в роли колдуна, чернокнижника с помощью нечистой силы захватившего над Москвой власть. Также, неоднозначный образ Лжедмитрия нашел место в пьесе Лопе де Вега «Великий Князь Московский или Преследуемый император», в стихотворных трагедиях А. П. Сумарокова (1771) и А. С. Хомякова (1832), носящих одно и то же имя («Димитрий Самозванец»), в пьесе А. Н. Островского «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» (1886), в опере Антонина Дворжака «Димитрий» (1881-1882), в романах Харольда Лэма Хозяин волков», Райнера Мария Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге» (1910) и творчестве Марины Цветаевой (цикл «Марина»).

Детей у Лжедмитрия не было.

Несмотря на столь двойственную судьбу, как правитель, Лжедмитрий, в соответствии со всеми современными отзывами, отличался огромной энергией, большими способностями, широкими реформаторскими замыслами.

Признанный своей матерью, боярами и народом и ставший русским царем. Позднее та же мать и те же бояре отреклись от него и начали называть его уже не царским сыном, а расстригой и еретиком Григорием Отрепьевым. Когда они были искренними? Когда они начали целовать пыльные сапоги «царского сына» и ползать перед ним на коленях, ища милостей, или когда, не получив желаемых милостей, пинали обезображенный труп «расстриги» и всенародно плевали на него?

Кем был в действительности этот человек, который навсегда остался загадкой. Официальная историография, путаясь в противоречиях, считает его беглым монахом из галицких дворян Григорием Отрепьевым.

Следственное дело об «убиении царевича Дмитрия» никак не может считаться достоверным источником, потому как производивший следствие князь Василий Иванович Шуйский, который стал позднее царем Василием IV, два раза отрекался от тех выводов, которые сделало следствие под его же руководством, и два раза обличал самого себя в неправильном производстве этого следствия.

Первый раз он признал самозванца Григория Отрепьева настоящим Дмитрием, тем самым перечеркнув даже сам факт смерти царевича, во второй раз, уже низвергнув и погубив названого Дмитрия, он заявлял, что настоящий царевич Дмитрий был убит по велению , а не убил сам себя в припадке падучей, согласно выводам следственного дела. Вне всякого сомнения, что Шуйский знал истину лучше, чем кто бы то ни было, однако какое из трех его показаний – можно считать правдой, а какие два – ложью?

Три версии Шуйского

Итак, «три версии Шуйского» легли в основу дальнейших исторических изысканий о личности царя Дмитрия Ивановича, и все историки последующих времен уже строили свои исследования, основываясь на удобной для себя версии, опираясь при этом на собственные взгляды и пристрастия или откровенно путаясь во всех трех версиях.

«Вопрос и о виновности Бориса Годунова в этой смерти сдавался не раз в архив нерешенным, и вновь извлекался оттуда охотниками решить его в пользу Бориса. Ни у кого этого не получилось…» – писал Н.Костомаров.

…Сын Ивана Грозного и Марии Федоровны Нагой (это был 7-й брак царя, который был заключен без церковного разрешения) родился в Москве 19 октября 1583 г. Первым именем его было Уар, в честь святого мученика Уара, чья память отмечается православной церковью 19 октября. При крещении младенца нарекли Дмитрием.

Через полгода Иван Грозный умер. В своих предсмертных распоряжениях он завещал Дмитрию и его матери в удел город Углич и доверил воспитание царевича своему любимцу – боярину Богдану Яковлевичу Вольскому.

Хитрого Вольского в боярских кругах недолюбливали и всерьез опасались, как бы ловкий интриган в союзе с родственниками царевича, Нагими, не захотел затеять смуту, объявив Дмитрия наследником Ивана Грозного. Потому уже в первую же ночь после смерти царя царицу-вдову с юным царевичем, ее отца, братьев и ближайших родственников в сопровождении многочисленных стольников, стряпчих, слуг и почетного стрелецкого конвоя торжественно выпроводили в Углич – фактически в ссылку.

Однако царевич не переставал оставаться постоянным фактором российской внутренней политики, не считаться с которым было невозможно. Потомства у правящего царя Федора не было, и вопрос престолонаследия не без основания беспокоил умы. В Москве было несколько весьма и весьма честолюбивых личностей, которые мысленно уже примеряли на себя желанную шапку Мономаха. И одной из таких личностей был энергичный ближний боярин царя Борис Годунов.

А тем временем в Угличе подрастал последний Рюрикович. О истинных чертах характера юного царевича мы, как видно, никогда не сможем узнать, так как Москва, не видя и не зная Дмитрия, могла судить о нем лишь по слухам, порой целенаправленно распускаемым сторонниками той или иной боярской партии. Одни говорили, что, уже будучи 6-ти или 7-и лет от роду, мальчик являл из себя точную копию своего отца-изувера: любит мучить и убивать животных, любит кровь и садистские забавы.

Утверждали, что как-то зимой, играя с детьми, Дмитрий приказал вылепить из снега 20 человеческих фигур, назвал каждую по имени одного из первых бояр и с восторгом рубил эти фигуры саблей, при этом «Борису Годунову» он отсек голову, другим – руки и ноги, приговаривая при этом: «Вот так вам всем будет в мое царствование!» Это, конечно, очевидная глупость, и довольно странно, что ее подчас всерьез воспринимают по сей день. Совеем не верится в возможность проявления такой умозрительной ненависти у 6-ти летнего ребенка к людям, которых он никогда не знал и не видел, да и вряд ли юный Дмитрий, живя в Угличе, мог знать имена московских бояр.

Противоположные слухи показывали Дмитрия как «отрока державного». Говорили, что юный царевич показывает ум и свойства, достойные царя. Как бы то ни было, несомненно важным кажется одно: в Москве никто, совершенно никто не знал царевича Дмитрия и не мог говорить о нем ничего достоверного.

Борис Годунов, съедаемый жаждой власти, не переставал думать о том, как избавиться от подрастающего наследника престола. По словам Карамзина, «сей алчный властолюбец видел между собой и престолом одного младенца безоружного, как алчный лев видит агнца!» И вот «алчный властолюбец» замыслил дело ужасное, дело кровавое: задумал убийство царевича…

Борис открыл задуманное ближним пособникам своим: все они, кроме дворецкого, Григория Годунова, решили, что смерть Дмитрия необходима с точки зрения государственного блага. Вначале был выбран яд, который подкупленная мамка царевича, Василиса Волохова, тайком подсыпала ему в «яства и в питье». Однако смертоносное зелье почему-то не вредило царевичу.

Тогда решили Дмитрия зарезать. Первые двое выбранных для этого деликатного дела дворян, Владимир Загряжский и Никифор Чепчугов, наотрез отказались от такого предложения и «с сего времени были гонимы». Нашли другого, дьяка Михаила Битяговского, судя по описанию – прямо-таки Ирода, «ознаменованного на лице печатаю зверства, так что дикий вид его ручался за верность во зле». Если бы вам, читатель, был предложен такой персонаж для присмотра за вашим хозяйством – вы бы хотя бы немного встревожились? А ведь именно этот Ирод был отправлен в Углич править хозяйством вдовствующей царицы, надзирать за слугами и за столом…

Вместе с Битяговским в Углич прибыли его сын Данила и племянник Никита Качалов. Там их уже ждали подкупленная Волохова, мамка царевича, и ее сын Осип, тоже посвященный в обстоятельства готовящегося покушения.

1591 год, 15 мая – в субботу, в шестом часу дня, царица с сыном вернулись из церкви и готовились обедать. Слуги уже носили кушанья, как вдруг, неясно зачем, мамка Волохова позвала Дмитрия гулять во двор. Царица якобы собралась идти с ними, но замешкалась. Кормилица не отпускала царевича, но Волохова силой (!) вывела Дмитрия вместе с кормилицей из горницы в сени и к нижнему крыльцу. Тут перед ними предстали Осип Волохов, Данила Битяговский и Никита Качалов. Волохов, взяв

Дмитрия за руку, зловеще сказал:
«Государь! У тебя новое ожерелье!»
«Да нет, старое…», – доверчиво улыбаясь, ответил царевич.

Волохов выхватив нож попытался ударить им Дмитрия в шею, но нож выпал из его рук. Закричав от испуга, кормилица обхватила своего питомца, но Данила Битяговский и Никита Качалов вырвали ребенка из рук женщины и хладнокровно зарезали его. Бросив агонизирующего царевича, они кинулись бежать. Как раз в это время на крыльцо вышла царица…

Через несколько минут тишину города разорвали гулкие звуки набата: пономарь Спасо-Преображенского собора, бывший на колокольне и ставший невольным очевидцем трагедии, созывал народ. Горожане сбежались ко дворцу и увидали бездыханное тело Дмитрия и бьющихся в истерике царицу и кормилицу. Где-то поблизости оказались и убийцы, попытавшиеся укрыться в разрядной избе. Они были схвачены и убиты.

На крыльце появился Михаил Битяговский, крича, что Дмитрий зарезался сам в припадке падучей болезни; его закидали камнями, настигли и убили вместе с неким «клевретом» его, Данилой Третьяковым. Убили и слуг Михаила, и каких-то подвернувшихся под руку мещан, и «женку юродивую», которая жила у Битяговских, оставили живой лишь мамку Волохову для «дачи показаний»…

По какой причине «народный гнев» истребил основных заговорщиков, пощадив Волохову – какие такие она могла дать «показания»? Сколько времени горожанам понадобилось на поиски и расправу убийц? Почему убийцы не успели скрыться? Возможно, потому, что и не пытались? А не пытались потому, как не были убийцами и не чувствовали за собой никакой вины?

Комиссия по расследованию убийства сделала выводы, что Дмитрий «зарезался сам», поранив себя ножом в припадке эпилепсии. Из допрошенных родственников царицы Михаил Нагой утверждал, что царевича зарезали; Григорий Нагой показал, что, играя с ножом в «тычку», ребенок ранил сам себя; Андрей Нагой сказал, что не видел никаких убийц и не знает, кто мог бы это сделать. Нянька царевича Василиса Волохова описала, как в припадке эпилепсии Дмитрия «бросило о землю, и тут царевич сам себя ножом поколол в горло».

А через 14 лет, когда московский трон уже занимал мнимый Дмитрий, Василий Шуйский, в 1591 г. возглавлявший следственную комиссию и, как никто, знавший истинные обстоятельства дела, в сердцах бросил: «Черт, а это не настоящий царевич; вы сами знаете, что настоящего царевича Борис Годунов приказал убить».

Так самоубийство или убийство?

…Рассмотрев результаты следствия, боярская дума постановила, что «судьба царевича была в Божьих руках, и на все Его воля». Протоколы следствия, правда, остались тайной для большинства современников, и в народе знали только о смерти царевича – неожиданной и необъяснимой.

Имеется в угличской трагедии и эпизод, который остался для большинства историков труднообъяснимым. В полночь после роковой даты в Ярославле у ворот дома англичанина Горсея появился живший в ссылке в Ярославле брат вдовствующей царицы Афанасий Нагой. Вышедшему на стук Горсею Нагой сообщил, что Димитрию около шести часов дня «дьяки» перерезали горло, а на это злодейство их подучил Борис Годунов. Нагой добавил, что царица Мария отравлена или испорчена, и просил поскорей дать ему какое-то средство. Горсей дал ему какой-то бальзам. А утром уже весь Ярославль знал о смерти Дмитрия и о том, что за спиной убийц стоял Борис Годунов.

Афанасий Нагой в день убийства в Угличе не был, и сыскная комиссия даже не привлекла его к допросу как свидетеля. Откуда же уже через шесть часов он знал все подробности произошедшего? Вероятно, что от кого-то, срочно приехавшего из Углича. А не было ли с этим таинственным посланцем… раненого или измученного дорогой царевича Дмитрия, ради спасения которого и просил среди ночи Афанасий Нагой у Горсея целебного бальзама?

Несмотря на заключение следственной комиссии, версия Нагих о том, что царевича убили по приказу Годунова, преобладала в общественном мнении. По всей Москве тайно шептались, что все устроил Годунов. Толковали об «измене» Годунова и об его намерении завладеть троном. Чтобы заткнуть этим шептунам рты, правительство совершило массовые казни жителей Углича (погибло около 200 человек). Нагие были оправлены в тюрьму, а царица Мария была пострижена в монахини…

Слух о том, что царевич жив, пошли сразу после смерти царя Федора Иоанновича. Поговаривали, что в Смоленске видели некие письма от Дмитрия. Француз Яков Маржерет в 1600 г. писал, что «некоторые считают Дмитрия Ивановича живым».

Волну новых слухов о спасении царевича вызвало «дело бояр Романовых». Историки связывают эту волну с деятельностью Романовых, которые, желая свергнуть Годунова, готовили ему на смену «самозванца». Между тем именно среди челяди Романовых был замечен некий Юрий Отрепьев…

Некий Григорий Отрепьев

…1604 год, 16 октября – в пределы Московского государства вступил небольшой отряд наемного войска во главе с человеком, называвшимся законным наследником русского престола царевичем Дмитрием Ивановичем, спасшимся от смерти. Перепуганные власти опубликовали сразу две (!) разительно отличавшиеся друг от друга версии того, что мнимый Дмитрий есть некий Григорий Отрепьев, беглый монах-расстрига.

Да, в окружении новоявленного царевича в действительности состоял Григорий Отрепьев. 1605 год, 26 февраля – иезуиты, бывшие с Дмитрием в Путивле, записали: «Сюда привели Григория Отрепьева, известного по всей Московии чародея и распутника… И ясно стало для русского люда, что Дмитрий Иванович вовсе не то, что Гришка Отрепьев».

Отрепьева демонстрировали в Путивле «перед всими, явно обличаючи в том неправду Борисову». Отрепьева видели и в Москве, после чего Дмитрий удалил его в Ярославль, где его следы потерялись. Поздней возобладала точка зрения, что это был «Лжеотрепьев», а на самом деле – беглый монах Леонид. Очень много во всей этой истории беглых монахов с одинаковыми биографиями и всяких «Лже»…

Неожиданная смерть Бориса Годунова открыла Дмитрию дорогу в столицу. Москва встречала его восторгом по поводу обретения истинного государя. Помазанный на царство патриархом Московским и всея Руси Иовом под именем царя Дмитрия Ивановича, этот царь вызывал удивление и страх у современников и продолжает вызывать неподдельное любопытство историков.

Ни один самозванец во всемирной истории не пользовался такой поддержкой. Народ искренне любил Дмитрия и строже всякой верховной власти готов был наказывать его врагов. Если кто-то дерзал называть царя «ненастоящим», то, по словам современника, «тот и пропал: будь он монах или мирянин – сейчас убьют или утопят».

Широта взглядов Дмитрия, его внутренняя свобода и веротерпимость не могли не вызывать опаску у ревнителей отеческой старины. «У нас только одни обряды, а смысл их укрыт, – говорил он московскому православному духовенству. – Вы поставляете благочестие только в том, что сохраняете посты, поклоняетесь мощам, почитаете иконы, а никакого понятия не имеете о существе веры. Вы называете себя новым Израилем, считаете себя самым праведным народом в мире, а живете совсем не по-христиански: мало любите друг друга, мало расположены делать добро».

Удивляло и пугало и «нецарское» поведение нового царя, его странные для «благолепной» Москвы причуды. Перед своим дворцом Дмитрий поставил изваяние медного Цербера с тремя головами – «адского стража», три челюсти которого могли открываться и закрываться, при этом издавая клацающий звук. Эта, в сути, забавная причуда сильно пугала богобоязненных москвитян: страшно! Зимой по приказу царя на льду Москвы-реки соорудили ледяную крепость для военной потехи, изображавшую Азов. На ее стенах намалевали изображения чудовищ, символизировавших силу татарскую. Московский люд напугался и этих чудовищ: больно уж напоминали они чертей!

И нет ничего удивительного, что организованная боярской верхушкой программа «народного протеста» против «поганого» царя вызвала в народе некоторое сочувствие. Бояре всячески подчеркивали, что «Дмитрий есть царь поганый: не чтит святых икон, не любит набожности, питается гнусными яствами, ходит в церковь нечистый, прямо с «ложа скверного», еще ни разу не мылся в бане со своей «поганой царицей». Без сомнений, он «не крови царской».

Для средневекового мышления (а оно в полной неприкосновенности сохранилось и до наших дней) нет ничего невыносимее, чем встреча с явлением, которое не укладывается в рамки своих собственных представлений. Тогда для объяснения этого явления неизменно привлекаются сверхъестественные силы. В XVII веке речь шла о ереси и колдовстве, в наше время – о зомбировании и магии (т. е. о том же колдовстве). Потому нет ничего удивительного, что боярская оппозиция начала обвинять царя в том, что он – чернокнижник, чародей и еретик, заключивший союз с нечистой силой.

Этот слух вызвал многочисленные толки в народе. Одни считали что Лжедмитрий необыкновенный человек, другие называли его – пособником дьявола. Многочисленные и признаваемые даже его врагами таланты Лжедмитрия старались объяснять тем, что еще подростком юный Григорий Отрепьев заключил союз с сатаной: «Сей юн еще навыче чернокнижию… Грамота же ему дася не от Бога, но дияволу сосуд учинися».

Слухи о том, что мнимый царевич Дмитрий – еретик и чернокнижник начали распространяться еще в 1604 г., когда расстрига только-только начал свой поход на Москву. Рассказывали, что, бежав в Польшу, монах Гришка Отрепьев обратился там в чернокнижие и «ангельский образ сверже и обруга, и по действию вражию отступив зело от Бога». В действительности имеются сведения, что, находясь на Украине, в Гоще, Григорий Отрепьев принял арианскую ересь и учился у одного из проповедников арианства Матвея Твердохлеба. Кстати, деятельность ариан на Украине вызывала гнев и польской католической церкви.

«Он в Польше продал бесам душу и написал им кровью рукописание, – поговаривали на Москве. – Бесы обещали его сделать царем, а он им обещал от Бога отступиться».

«Да не сам ли он бес? – спрашивали другие. – Он явился в человеческом виде, чтобы смущать христиан и творить себе игрушку с теми, кто отпадет от христианской веры». Третьи уверяли, что Григорий Отрепьев – восставший из гроба мертвец, некогда живший, а потом умерший и оживленный бесовской силой на горе христианству (говоря современным языком – зомби).

Многим позднее из исторической памяти народа составились песни о Гришке-богохульнике, который ругается над православными святынями:

А местные иконы под себя стелет,
А чюдны кресты под пяты кладет.
В другой песне чародей Гришка мастерит себе волшебные крылья, на которых пытается улететь от ворвавшейся в царский дворец толпы:

А поделаю крыльица дьявольски,
Улечу нунь я дьяволом!

«Был Гришка-расстрижка по прозвищу Отрепкин, – через много лет рассказывали в народе. – Пошел он в полночь по льду под Москворецкий мост и хотел утопиться в полынью. А тут к нему лукавый – и говорит: «Не топись, Гришка, лучше мне отдайся! Весело на свете поживешь. Я могу тебе много злата-серебра дать и большим человеком сделать!» Гришка и говорит ему: «Сделай меня царем на Москве!» «Изволь! Только ты мне душу отдай и договор кровью напиши!» Таким, по легенде, способом Григорий Отрепьев и добыл себе московский престол.

1606 год, 17 мая – мнимого Дмитрия Отрепьева убили заговорщики. Ворвавшиеся во дворец бояре и их сторонники нашли в покоях царя скоморошью маску, немедля выросшую в глазах убийц до размеров государственного преступления: «Вот этой самой харе, этому идолу и поклонялся чародей и еретик Гришка Отрепьев, а не Богу истинному!» Маску кинули на вспоротый живот Лжедмитрия 1. Над его телом долго глумились и, в конце концов, закопали «в убогом доме» (на кладбище для нищих и безродных) за Серпуховскими воротами, вблизи большой дороги.

В день, когда тело бывшего царя, привязав к лошади, поволокли к Серпуховским воротам, по Москве пронеслась жуткая буря, на Кулишах сорвало кровлю с башни и завалилась деревянная стена у Калужских ворот. Тут же припомнили, что такая же буря была при торжественном въезде Лжедмитрия 1 в Москву…

В «убогом доме» тело покойного невидимой силой переносилось с места на место, а многие видели сидящих на нем двух голубков. Кто-то увидел, как над могилой расстриги Григория Отрепьева поднимались из земли голубые огни. Тогда тело якобы приказали закопать поглубже в землю, но вдруг тело убитого царя оказалось в четверти версты от «убогого дома».

Вдобавок по Москве поползли слухи о том, что ночами мертвец встает из могилы и ходит. Тут же припомнили, что недавно в Москву приезжали лопари – жители северной Лапландии, кланявшиеся царю Дмитрию ежегодной данью. О лапландцах исстари ходила молва, как о волшебниках, умеющих даже воскрешать мертвых: «велят убивать сами себя, а после оживают». Не иначе как Гришка Отрепьев выучился этому адскому искусству у лапландских волшебников-гипербореев!

Власти и духовенство были встревожены этими толками и, чтобы верней покончить с мертвым «колдуном и чародеем», тело Лжедмитрия 1 выкопали и отвезли в селение Нижние Котлы, где мертвец был сожжен. Рассказывали, что не сразу поддалось огню тело чародея. Бросили его в огонь – обгорели только руки и ноги, а тело само не горело. Тогда мертвеца изрубили в куски и вновь кинули в огонь – тогда сгорел. Прах царя-самозванца Григория Отрепьева собрали, перемешали с порохом, зарядили в пушку и выстрелили им в ту сторону, откуда пришел к Москве этот таинственный человек…