Дневники елизаветы федоровны романовой. История Елиcаветы Феоровны Романовой. Великой княгини елизаветы феодоровны

У каждого человека в жизни - свой собственный путь. Им он либо спасается, либо проживает жизнь себе в осуждение. В этом смысле богатство и нищета, достаток и бедность, обеспеченность и нужда не являются сами по себе ни добродетелями, ни условиями спасения. Все зависит от того, как именно распорядится человек своими жизненными обстоятельствами. Если во славу Божию, то и бедность с нищетой ему не помеха. И богатство со славою - не зазор. И хотя, как свидетельствует Священное Писание, весьма трудно богатому войти в Царство Небесное, но и бедному отнюдь не легче. Как легко нуждающемуся человеку впасть в озлобление и зависть, воспылать жаждой насилия и мести, искуситься желанием завладеть чужим богатством. В свою очередь, исключительно тяжело и богатому не возгордиться, не надмиться, не испытать чувство превосходства над «неудачниками» и «босяками»…

Елизавета Феодоровна родилась в среде сильных и славных мира сего. Она появилась на свет 1 ноября 1864 года в немецком городе Дармштадте, в доме на Вильгельминенштрассе. Ее мать Алиса была дочерью королевы Англии Виктории, а отец Теодор Людвиг IV - Великим герцогом Гессенским. Родители Эллы - этим уменьшительным именем звали когда-то великую русскую святую - по характеру и образу жизни были деятельными и добрыми христианами. Их подданные были вправе считать себя счастливыми людьми. Находясь под началом высоконравственных, глубоко верующих и порядочных правителей, они имели все возможности для развития собственной души. Это был тот самый случай, когда власть имущие благодатно воздействуют на нравы народа и выправляют все его общественные изъяны личным примером благочестия.

Только жизнь во Христе полностью меняет человека - вне зависимости от его материального состояния и сословия, к которому он принадлежит.

Мать Эллы - Великая герцогиня Алиса после смерти воспринималась немцами как подлинная мать страны, как образец примерной семейной жизни, как мать прекрасно воспитанных детей, как эталон добрых нравов и любви к простому человеку. В лоне этой поистине благородной семьи воспитывалась и Элла, будущая преподобномученица земли Русской, и будущая императрица России - святая страстотерпица Александра Феодоровна, тогда еще Аликс, младшая сестра Эллы.

У Великой герцогини Алисы, покинувшей Англию и поехавшей вслед за мужем в Германию, была благороднейшая особенность души, унаследованная ею от матери - королевы Англии Виктории. Она всю свою жизнь делами утверждала два главнейших для спасения души христианских принципа - покаяние и милосердие. Герцогиня Алиса органически тяготела к благотворительности.

В книге графини А. А. Олсуфьевой, фрейлины Великой княгини («The Grand Duchess Elisabeth Feodorovna of Russia». Лондон, 1923), мы находим следующие характерные строчки: «Елизавета Феодоровна получила от матери раннее образование, которое подготовило ее к высокой судьбе. Эта мудрая и нежная мать вложила в сознание детей с ранних лет главный принцип христианства - любовь к ближнему.

Она сама, всегда в душе оставаясь англичанкой, глубоко полюбила свою новую страну; наделенная тактом и рассудительностью, она много занималась благотворительностью и в течение короткой жизни обеспечивала благосостояние немецкого герцогства, как никто до нее… Великая княгиня Елизавета претворила материнский завет о милосердии в жизнь - великодушием в поступках и сдержанностью в речи. Она никогда не позволяла себе сурово критиковать кого-либо и всегда находила мягкое оправдание человека, совершившего промах». Младший брат Эллы, Эрнст Людвиг, также отмечал в свое время, что Елизавета Феодоровна, посвятив себя нуждающимся и больным, доказала, что была «истинной дочерью Великой герцогини Алисы».

Живая любовь к страдающему человеку, наряду с красотой и изысканностью великогерцогского стиля жизни, выдающиеся люди, бывавшие в гостях у родителей - музыканты, композиторы, художники и поэты, - все это способствовало формированию в Элле исключительно нежной и тонкой души, восприимчивой ко всему возвышенному и доброму, а также способности неподдельного человеческого участия в судьбах нуждающихся и обездоленных, высокой требовательности к себе и потрясающей личной скромности и смирения, бравших свой исток из неукоснительного соблюдения заповедей Христовых.

Великолепный замок, в котором жила семья Эллы, был частично превращен ее отцом в музей, куда собирались картины известных художников (среди них - Гольбейн-младший), витражи, редкие экспонаты флоры и фауны. Это соседство самым положительным образом влияло на развитие эстетического чувства у всех детей.

Родители постоянно брали с собой детей в больницы и приюты, раскрывали им глаза на человеческую боль, учили сострадать чужому горю. Дети дарили пациентам цветы, общались с ними и располагали к себе сердца больных своей непосредственной искренностью и сердечностью.

«Каждое утро по субботам, - вспоминал Эрнст Людвиг, - мы должны были относить букеты цветов в (…) госпиталь на Мауэрштрассе и, поставив цветы в вазы, дарить их разным пациентам. Таким образом мы преодолевали робость, часто свойственную детям… и становились друзьями со многими пациентами и безусловно обучались иметь симпатию к другим. Здесь не было возрастных ограничений; даже самые юные среди нас должны были идти в больницу».

Вот что писала шестилетняя Элла своему отцу: «Дармштадт, 29 декабря 1870. Мой любимый папа, я желаю тебе счастливого Нового года. Мама поставила твою фотографию в нашей комнате для школьных занятий. Мы были в мэрии города, там бедные дети получили рождественские подарки, а их папы - на войне. Прощай, любимый папа. Твоя послушная, любящая тебя дочь Элла».

Тогда шла война между Пруссией и Францией, и практически весь великогерцогский дворец был обращен в госпиталь для раненых.

За ними ухаживали все знатные дамы Дармштадта. Какая аналогия прослеживается здесь с Кремлевскими палатами и с будущим лазаретом Марфо-Мариинской обители в Москве, где во время Первой мировой войны Елизавета Феодоровна и другие женщины из высшего света будут также ухаживать за ранеными, слать на фронт тюки с вещами, подарки и продовольствие!

Отец Эллы Теодор Людвиг, как и его супруга Алиса, также помогал создавать в семье здоровую христианскую атмосферу. Там не было ни чувства превозношения от своей принадлежности к знатному роду, ни барской надменности и высокомерия в отношениях с подданными. Как уже было сказано выше, судьбы простых людей, страдающих и нуждающихся, были поставлены в семье Эллы во главу угла. Данная им от Бога власть и влияние воспринимались Великим герцогом Людвигом и его супругой Алисой исключительно как почетное бремя ответственности за устроение судеб тех, кто был вверен их попечению самим Богом.

Кроме того, в личных отношениях Людвига и Алисы царили любовь и мир, сердечное тепло и полное духовное родство. «Я надеюсь, что мой любимый Луи сегодня вечером будет снова со мной, - писала Алиса матери, королеве Виктории, - это такой прекрасный повод для радости и благодарности. Когда он рядом со мной, все заботы растворяются в покое и счастье». Какое благостное влияние оказывали эти чуткие и заботливые родительские взаимоотношения на детей!.. Добрый и уютный быт, беседы на возвышенные темы, регулярное общение с детьми, забота об их духовном и физическом здоровье, частые выезды на природу и путешествия - все это благодарно запечатлевалось мягкой детской душой, придавало ее развитию нужное и спасительное направление.

Великая герцогиня Алиса Гессенская серьезнейшим образом относилась к своему материнскому долгу, неотделимому от христианской веры. Именно в этом отношении, по мнению многих исследователей ее биографии, был сокрыт один из основных источников будущего духовного процветания ее детей.

Элла прекрасно рисовала, любила классическую музыку, сама музицировала, вышивала. Сегодня Красный зал воссозданного после Второй мировой войны Гессенского дворца хранит ее изумительные детские рисунки и шитье.

Любимой святой Эллы была Елизавета Тюрингенская, дочь венгерского короля, ее дальняя родственница, жившая в первой половине XIII века. Выданная за ландграфа тюрингенского, она рано овдовела и была изгнана из своих владений. Елизавета долго скиталась, жила с нищими, перевязывала их раны, носила грубую одежду, спала на голой земле, ходила босая и была образцом христианского смирения. Ее подвижнический образ жизни весьма привлекал Эллу, всегда стремившуюся к христианскому совершенству и уже в ранней юности прикровенно понимавшую, что без внутренней духовной аскезы и строгого воздержания его никогда не достичь.

Трагическая смерть младшего брата Эллы Фридриха и ранняя смерть ее матери, скончавшейся от дифтерии в тридцать пять лет, подвели черту под счастливым детством девочки и поставили ее на следующую ступень духовного роста - христианского осмысления жизни как Креста, хранения чистоты юности и дальнейшего осуществления главной жизненной цели - спасения души через деятельную любовь к ближнему. Она самоотверженно помогала во всем отцу, стараясь облегчить его горе, ухаживала за сестрами, вела хозяйство по дому. Много позже, незадолго до казни Елизаветы Феодоровны в 1918 году под Алапаевском, ее большевистская охрана искренне удивлялась, как эта дама из высшего света ловко, будто кухарка, орудует в заточении кастрюлями и чувствует себя на садовых грядках как дома.

Ровно сто лет назад на Урале трагически оборвалась жизнь Елизаветы Федоровны Романовой - родной сестры последней российской императрицы, причисленной впоследствии к лику святых. Урожденная принцесса Гессен-Дармштадтская, она вышла замуж за великого князя Сергея Александровича и приняла православие. Елизавета Федоровна основала в Москве уникальную Марфо-Мариинскую обитель милосердия, где собственными руками лечила раненых. А в революционные годы отказалась покинуть Россию, чувствуя себя более русской, чем многие из родившихся в империи. На следующую ночь после убийства царской семьи большевики сбросили ее живьем в шахту под Алапаевском. О всепрощении и силе духа - в материале РИА Новости.

Перчатка на память

Арест был неожиданным, но в какой-то степени логичным. Семья младшей сестры - Аликс, супруги императора Николая II, уже полгода была в ссылке в Тобольске.

За великой княгиней Елизаветой Федоровной пришли на третий день после Пасхи. Патриарх Тихон как чувствовал: отслужил в этот день в Марфо-Мариинской обители молебен, а потом еще долго беседовал с настоятельницей и сестрами.

«Сестры выживали. Обитель работала в то время как медицинское духовное учреждение. Был склад, пошивочные мастерские. Инвалиды войны изготавливали абажуры, которые шли на продажу в пользу их семей. Елизавета Федоровна максимально участвовала в судьбе ее подопечных», - рассказывает директор мемориального музея обители милосердия Наталья Матошина.

С продовольствием становилось все сложнее - картофель, овощи и зелень выращивали на своем огороде.

«Я никому ничего дурного не сделала. Буде воля Господня», - писала она подруге, княгине Зинаиде Юсуповой.

В обитель несколько раз врывались агрессивные люди, искали немецких шпионов и оружие. Настоятельница показывала им помещения - кладовки, сестринские кельи, палаты с ранеными, - и они уходили.

«Народ – дитя, он не повинен в происходящем. Он введен в заблуждение врагами России», – говорила она.

Но седьмого мая все было по-другому: Великой матушке (как называли Елизавету Федоровну сестры и тысячи людей, которым она успела помочь за полвека отведенной ей жизни) на сборы дали всего полчаса. Ни проститься толком, ни дать распоряжения.

«Все молились на коленях в больничной церкви вместе с батюшкой, а как стали ее забирать - сестры бросились наперерез: «Не отдадим мать!» - вцепились в нее, плач, крик. Кажется, не было сил, чтобы их оторвать. Отбили всех прикладами… Повели ее к машине вместе с келейницей Варварой и сестрой Екатериной. Батюшка стоит на ступенях, слезы градом по лицу, и только благословляет их, благословляет… И сестры бежали за машиной. Сколько хватило сил, некоторые прямо падали на дорогу…» - вспоминала матушка Надежда (Бреннер), остававшаяся в обители до ее закрытия в 1926 году.

Спустя почти сто лет Владимир Борячек, потомок одного из прихожан Марфо-Мариинской обители, принес белую из хлопка и льна женскую перчатку, хранившуюся в их семье как святыня, - в день ареста ее обронила великая княгиня.

Поезд, украшенный белыми цветами

Поезд увозил ее все дальше от любимой Москвы. Куда? Кажется, на Урал. Тридцать четыре года назад она приехала в Россию в другом поезде, украшенном белыми цветами, - чтобы стать женой великого князя Сергея Александровича Романова, брата императора Александра III.

Муж стал ей наставником и проводником в русскую культуру и православие. Видя его искреннюю веру, она поначалу делала реверансы перед иконами, не зная, как правильно выразить им свое почтение.

Ее отец, великий герцог Гессен-Дармштадтский Людвиг IV, так и не понял желания Эллы перейти в православие, хотя ее решение зрело семь лет.

Медовый месяц с Сергеем они провели на берегу Москвы-реки в любимом Ильинском, где, между прочим, открыли для крестьян медицинский пункт, родильный дом, детский сад и устраивали благотворительные базары в пользу бедных.

Ей все это было близко с детства. Мать, английская принцесса Алиса, считала неправильным баловать своих семерых детей. Воспитывала в любви, но по-английски - в строгости: неизменно ранний подъем, уроки, простая еда, скромная одежда, железная дисциплина и обязательный труд. Элла многое умела: сажать цветы, убирать комнаты, застилать постели, топить камин, вязать, рисовать… С трех лет вместе с мамой она посещала госпитали родного Дармштадта.

В дни Австро-прусской войны герцогиня создала местное женское общество Красного Креста.

Позже обе ее дочери, Элла и Аликс, продолжат эту деятельность в России.

Переход в православие Елизаветы Федоровны совпал с назначением мужа на должность генерал-губернатора Москвы. В 1891 году они переехали из Санкт-Петербурга, где осталось большинство их близких и друзей. Сергею оставалось жить 14 лет.

Александр III верил, что его разносторонняя образованность и религиозность позволят преобразовать Москву…

Новый губернатор старался оправдать доверие. Не сосчитать обществ и комитетов, которые он возглавил и которым покровительствовал: председатель Императорского православного палестинского общества, Московского общества призрения, воспитания и обучения слепых детей, Общества покровительства беспризорным и освобождаемым из мест заключения несовершеннолетним, почетный член Академии наук, Академии художеств, Московского археологического общества, Русского музыкального общества - и это лишь их малая часть.

Он открывал театры, создавал музеи, организовывал чтения для малообразованных рабочих, налаживал распространение духовно-нравственных книг.

А погиб от взрыва бомбы, брошенной в его карету Иваном Каляевым 4 февраля 1905 года. Части его разорванного взрывом тела собирали потом несколько дней…

Кто бы мог подумать, что пройдет еще 14 лет, и разразившаяся революция оправдает его убийцу: большевики проведут конференцию, на которой причислят Каляева к героям.

Вместе с жизнью мужа закончилась и светская жизнь великой княгини. Она осталась председателем более 150 благотворительных комитетов и организаций (только за время существования одного из них – Елизаветинского общества - было открыто 40 детских учреждений) и открыла уникальную, единственную в России Марфо-Мариинскую обитель милосердия.

Дело всей жизни

Все свои таланты и сбережения Елизавета Федоровна вложила в устройство обители. В купленной на Большой Ордынке усадьбе первым делом она открыла госпиталь (в 1907 году).

А в центре здания обустроила храм в честь евангельских сестер Марфы и Марии (одной - трудолюбивой и заботливой, второй - внимательной к учению Христа). По мысли великой княгини, служение сестер милосердия помимо оказания медицинской помощи должно приводить страждущих ко Христу и вечной жизни.

Вскоре в обители появились больница для бедных женщин и детей, дом для бедных чахоточных женщин, бесплатная амбулатория с выдачей лекарств, трудовой приют для девочек, воскресная школа для взрослых женщин, бесплатные библиотека, столовая и странноприимница. Каждый день раздавались бесплатные обеды.

Благодаря своему статусу Елизавета Федоровна смогла привлечь лучших врачей.

Под их руководством сестры милосердия проходили специальное обучение. Вместе с настоятельницей они посещали Хитров рынок и другие трущобы, чтобы оказать помощь тем, кто уже мало на что надеялся.

Среди других социальных проектов великой княгини бюро для приискания занятий, детские трудовые артели, гимназии, детские сады, общежития. Ежедневно она получала письма с просьбами о помощи и при необходимости выделяла средства.

Чашка кофе от головной боли

Великую княгиню и двух сестер Марфо-Мариинской обители - Варвару Яковлеву и Екатерину Янышеву, - сопровождавших настоятельницу, привезли сначала в Пермь, потом в Екатеринбург, куда недавно доставили и семью Николая II. Елизавета Федоровна даже смогла передать родным продуктовую посылку. Но встретиться им не разрешили.

«Спасибо большое за яйца, шоколад и кофе. Мама с удовольствием выпила первую чашку кофе, очень вкусный. Ей это очень хорошо от головных болей, у нас как раз не было взято с собой. Узнали из газет, что тебя выслали из твоей обители, очень грустим за тебя. Странно, что мы оказались в одной губернии с тобой и моими крестными», - напишет ответ 17 мая великая княжна Мария.

Святая преподобномученица великая княгиня Елисавета Феодоровна была вторым ребенком в семье великого герцога Гессен-Дармштадского Людвига IV и принцессы Алисы, дочери королевы английской Виктории, Еще одна дочь этой четы — Алиса станет впоследствии императрицей Российской Александрой Феодоровной.

Дети воспитывались в традициях старой Англии, их жизнь проходила по строгому порядку, установленному матерью. Детская одежда и еда были самыми простыми. Старшие дочери сами выполняли свою домашнюю работу: убирали комнаты, постели, топили камин. Впоследствии Елисавета Феодоровна говорила: «В доме меня научили всему». Мать внимательно следила за талантами и наклонностями каждого из семерых детей и старалась воспитать их на твердой основе христианских заповедей, вложить в сердца любовь к ближним, особенно к страждущим.

Родители Елисаветы Феодоровны раздали большую часть своего состояния на благотворительные нужды, а дети постоянно ездили с матерью в госпитали, приюты, дома для инвалидов, принося с собой большие букеты цветов, ставили их в вазы, разносили по палатам больных.

Елисавета с детства любила природу и особенно цветы, которые увлеченно рисовала. У нее был живописный дар, и всю жизнь она много времени уделяла этому занятию. Любила классическую музыку. Все, знавшие Елисавету с детства, отмечали ее религиозность и любовь к ближним. Как говорила впоследствии сама Елисавета Феодоровна, на нее еще в самой ранней юности имели огромное влияние жизнь и подвиги святой Елисаветы Тюрингенской, в честь которой она носила свое имя.

В 1873 году разбился насмерть на глазах у матери трехлетний брат Елисаветы Фридрих. В 1876 г. в Дармштадте началась эпидемия дифтерита, заболели все дети, кроме Елисаветы. Мать просиживала ночами у постелей заболевших детей. Вскоре умерла четырехлетняя Мария, а вслед за ней заболела и умерла сама великая герцогиня Алиса в возрасте 35 лет.

В тот год закончилась для Елисаветы пора детства. Горе усилило ее молитвы. Она поняла, что жизнь на земле — путь Креста. Ребенок всеми силами старался облегчить горе отца, поддержать его, утешить, а младшим своим сестрам и брату в какой-то мере заменить мать.

На двадцатом году жизни принцесса Елисавета стала невестой великого князя Сергея Александровича, пятого сына императора Александра II, брата императора Александра III. Она познакомилась с будущим супругом в детстве, когда он приезжал в Германию со своей матерью, императрицей Марией Александровной, также происходившей из Гессенского дома. До этого все претенденты на ее руку получали отказ: принцесса Елисавета в юности дала обет девства (безбрачия). После откровенной беседы ее с Сергеем Александровичем выяснилось, что он тайно дал обет девства. По взаимному согласию брак их был духовным, они жили как брат с сестрой.

Вся семья сопровождала принцессу Елисавету на свадьбу в Россию. Вместо с ней приехала и двенадцатилетняя сестра Алиса, которая встретила здесь своего будущего супруга, цесаревича Николая Александровича.

Венчание состоялось в церкви Большого дворца Санкт-Петербурга по православному обряду, а после него и по протестантскому в одной из гостиных дворца. Великая княгиня напряженно занималась русским языком, желая глубже изучить культуру и особенно веру новой своей родины.

Великая княгиня Елисавета была ослепительно красива. В те времена говорили, что в Европе есть только две красавицы, и обе — Елисаветы: Елисавета Австрийская, супруга императора Франца-Иосифа, и Елисавета Феодоровна.

Большую часть года великая княгиня жила с супругом в их имении Ильинское, в шестидесяти километрах от Москвы, на берегу Москвы-реки. Она любила Москву с ее старинными храмами, монастырями и патриархальным бытом. Сергей Александрович был глубоко религиозным человеком, строго соблюдал все церковные каноны, посты часто ходил на службы, ездил в монастыри — великая княгиня везде следовала за мужем и простаивала долгие церковные службы. Здесь она испытывала удивительное чувство, так непохожее на то, что встречала в протестантской кирке. Она видела радостное состояние Сергея Александровича после принятия им Святых Таин Христовых и ей самой так захотелось подойти к Святой Чаше, чтобы разделить эту радость. Елисавета Феодоровна стала просить мужа достать ей книги духовного содержания, православный катехизис, толкование Писания, чтобы умом и сердцем постичь, какая же религия истинна.

В 1888 году император Александр III поручил Сергею Александровичу быть его представителем на освящении храма святой Марии Магдалины в Гефсимании, построенного на Святой Земле в память их матери императрицы Марии Александровны. Сергей Александрович уже был на Святой Земле в 1881 году, где участвовал в основании Православного Палестинского Общества, став председателем его. Это общество изыскивало средства для помощи Русской Миссии в Палестине и паломникам, расширения миссионерский работы, приобретения земель и памятников, связанных с жизнью Спасителя.

Узнав о возможности посетить Святую Землю, Елисавета Феодоровна восприняла это как Промысл Божий и молилась о том, чтобы у Гроба Господня Спаситель Сам открыл ей Свою волю.

Великий князь Сергей Александрович с супругой прибыл в Палестину в октябре 1888 года. Храм святой Марии Магдалины был построен в Гефсиманском саду, у подножия Елеонской горы. Этот пятиглавый храм с золотыми куполами и до сего дня — один из красивейших храмов Иерусалима. На вершине Елеонской горы высилась огромная колокольня, прозванная «русской свечой». Увидев эту красоту и благодать, великая княгиня сказала: «Как я хотела бы быть похороненной здесь». Тогда она не знала, что произнесла пророчество, которому суждено исполниться. В дар храму святой Марии Магдалины Елисавета Феодоровна привезла драгоценные сосуды, Евангелие и воздухи.

После посещения Святой Земли великая княгиня Елисавета Феодоровна твердо решила перейти в православие. От этого шага ее удерживал страх причинить боль своим родным, и прежде всего, отцу. Наконец, 1 января 1891 года она написала отцу письмо о своем решении.

Это письмо показывает, какой путь прошла Елисавета Феодоровна. Мы приведем его почти полностью:

« ... А теперь, дорогой Папа, я хочу что-то сказать Вам и умоляю Вас дать Ваше благословение. Вы должны были заметить, какое глубокое благоговение я питаю к здешней религии с тех пор, как Вы были здесь в последний раз — более полутора лет назад. Я все время думала и читала и молилась Богу — указать мне правильный путь, и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти всю настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином. Это было бы грехом оставаться так, как я теперь — принадлежать к одной церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так, как и мой муж. Вы не можете себе представить, каким он был добрым, что никогда не старался принудить меня никакими средствами, предоставляя все это совершенно одной моей совести. Он знает, какой это серьезный шаг, и что надо быть совершенно уверенной, прежде чем решиться на него. Я бы это сделала даже и прежде, только мучило меня то, что этим я доставляю Вам боль. Но Вы, разве Вы не поймете, мой дорогой Папа? Вы знаете меня так хорошо, Вы должны видеть, что я решилась на этот шаг только по глубокой вере и что я чувствую, что пред Богом я должна предстать с чистым и верующим сердцем. Как было бы просто — оставаться так, как теперь, но тогда как лицемерно, как фальшиво это бы было, и как я могу лгать всем — притворяясь, что я протестантка во всех внешних обрядах, когда моя душа принадлежит полностью религии здесь. Я думала и думала глубоко обо всем этом, находясь в этой стране уже более 6 лет, и зная, что религия «найдена». Я так сильно желаю на Пасху причаститься Св. Тайн вместе с моим мужем. Возможно, что это покажется Вам внезапным, но я думала об этом уже так долго, и теперь, наконец, я не могу откладывать этого. Моя совесть мне это не позволяет. Прошу, прошу по получении этих строк простить Вашу дочь, если она Вам доставит боль. Но разве вера в Бога и вероисповедание не являются одним из главных утешений этого мира? Пожалуйста, протелеграфируйте мне только одну строчку, когда Вы получите это письмо. Да благословит Вас Господь. Это будет такое утешение для меня, потому что я знаю, что будет много неприятных моментов, так как никто не поймет этого шага. Прошу только маленькое ласковое письмо».

Отец не послал дочери желаемой телеграммы с благословением, а написал письмо, в котором говорил что решение ее приносит ему боль и страдание, и он не может дать благословения. Тогда Елисавета Феодоровна проявила мужество и, несмотря на моральные страдания твердо решила перейти в православие. Еще несколько отрывков из ее писем близким:

« ... Моя совесть не позволяет мне продолжать в том же духе — это было бы грехом; я лгала все это время, оставаясь для всех в моей старой вере... Это было бы невозможным для меня продолжать жить так, как я раньше жила...

Даже по-славянски я понимаю почти все, никогда не уча его. Библия есть и на славянском и на русском языке, но на последнем легче читать.

Ты говоришь... что внешний блеск церкви очаровал меня. В этом ты ошибаешься. Ничто внешнее не привлекает меня и не богослужение — но основа веры. Внешние признаки только напоминают мне о внутреннем...

Я перехожу из чистого убеждения; чувствую, что это самая высокая религия, и что я сделаю это с верой, с глубоким убеждением и уверенностью, что на это есть Божие благословение».

13 (25) апреля, в Лазареву субботу, было совершено таинство Миропомазания великой княгини Елисаветы Феодоровны с оставлением ей прежнего имени, но уже в честь святой праведной Елисаветы — матери святого Иоанна Предтечи, память которой Православная церковь совершает 5 (18) сентября. После Миропомазания император Александр III благословил свою невестку драгоценной иконой Нерукотворного Спаса, которую Елисавета Феодоровна свято чтила всю жизнь. Теперь она могла сказать своему супругу словами Библии: «Твой народ стал моим народом, Твой Бог — моим богом! (Руфь, 1.16).

В 1891 году император Александр III назначил великого князя Сергея Александровича Московским генерал-губернатором. Супруга генерал-губернатора должна была исполнять множество обязанностей — шли постоянные приемы, концерты, балы. Необходимо было улыбаться и кланяться гостям, танцевать и вести беседы независимо от настроения, состояния здоровья и желания. После переезда в Москву Елисавета Феодоровна пережила смерть близких людей: горячо любимой невестки принцессы — Александры (жены Павла Александровича) и отца. Это была пора ее душевного и духовного роста.

Жители Москвы скоро оценили ее милосердное сердце. Она ходила по больницам для бедных, в богадельни, в приюты для беспризорных детей. И везде старалась облегчить страдания людей: раздавала еду, одежду, деньги, улучшала условия жизни несчастных.

После смерти отца она с Сергеем Александровичем поехала по Волге, с остановками в Ярославле, Ростове, Угличе. Во всех этих городах супруги молились в местных храмах.

В 1894 году, после многих препятствий состоялось решение о помолвке великой княгини Алисы с наследником Российского престола Николаем Александровичем. Елисавета Феодоровна радовалась тому, что молодые влюбленные смогут, наконец, соединиться, и ее сестра будет жить в дорогой ее сердцу России. Принцессе Алисе было 22 года и Елисавета Феодоровна надеялась, что сестра, живя в России, поймет и полюбит русский народ, овладеет русским языком в совершенстве и сможет подготовиться к высокому служению императрицы Российской.

Но все случилось по-иному. Невеста наследника прибыла в Россию, когда император Александр III лежал в предсмертной болезни. 20 октября 1894 года император скончался. На следующий день принцесса Алиса перешла в православие с именем Александры. Бракосочетание императора Николая II и Александры Феодоровны состоялось через неделю после похорон, а весной 1896 года состоялось коронование в Москве. Торжества омрачились страшным бедствием: на Ходынском поле, где раздавались подарки народу, началась давка — тысячи людей были ранены или задавлены.

Так началось это трагическое царствование — среди панихид и погребальных воспоминаний.

В июле 1903 года состоялось торжественное прославление преподобного Серафима Саровского. В Саров прибыла вся императорская семья. Императрица Александра Феодоровна молилась преподобному о даровании ей сына. Когда наследник престола родился, по желанию императорской четы престол нижней церкви, построенной в Царском Селе, был освящен во имя преподобного Серафима Саровского.

В Саров приехала и Елисавета Феодоровна с супругом. В письме из Сарова она пишет: « ... Какую немощь, какие болезни мы видели, но и какую веру. Казалось, мы живем во времена земной жизни Спасителя. И как молились, как плакали — эти бедные матери с больными детьми, и, слава Богу, многие исцелялись. Господь сподобил нас видеть, как немая девочка заговорила, но как молилась за нее мать...»

Когда началась русско-японская война, Елисавета Феодоровна немедленно занялась организацией помощи фронту. Одним из ее замечательных начинаний было устройство мастерских для помощи солдатам — под них были заняты все залы Кремлевского дворца, кроме Тронного. Тысячи женщин трудились над швейными машинами и рабочими столами. Огромные пожертвования поступали со всей Москвы и из провинции. Отсюда шли на фронт тюки с продовольствием, обмундированием, медикаментами и подарками для солдат. Великая княгиня отправляла на фронт походные церкви с иконами и всем необходимым для совершения богослужения. Лично от себя посылала Евангелия, иконки и молитвенники. На свои средства великая княгиня сформировала несколько санитарных поездов.

В Москве она устроила госпиталь для раненых, создала специальные комитеты по обеспечению вдов и сирот погибших на фронте. Но русские войска терпели одно поражение за другим. Война показала техническую и военную неподготовленность России, недостатки государственного управления. Началось сведение счетов за былые обиды произвола или несправедливости, небывалый размах террористических актов, митинги, забастовки. Государственный и общественный порядок разваливался, надвигалась революция.

Сергей Александрович считал, что необходимо принять более жесткие меры по отношению к революционерам и доложил об этом императору, сказав, что при сложившейся ситуации не может больше занимать должность генерал-губернатора Москвы. Государь принял отставку и супруги покинули губернаторский дом, переехав временно в Нескучное.

Тем временем боевая организация эсеров приговорила великого князя Сергея Александровича к смерти. Ее агенты следили за ним, выжидая удобного случая, чтобы совершить казнь. Елисавета Феодоровна знала, что супругу угрожает смертельная опасность. В анонимных письмах ее предупреждали, чтобы она не сопровождала своего мужа, если не хочет разделить его участь. Великая княгиня тем более старалась не оставлять его одного и, по возможности, повсюду сопровождала супруга.

5 (18) февраля 1905 года Сергей Александрович был убит бомбой, брошенной террористом Иваном Каляевым. Когда Елисавета Феодоровна прибыла к месту взрыва, там уже собралась толпа. Кто-то попытался помешать ей подойти к останкам супруга, но она своими руками собрала на носилки разбросанные взрывом куски тела мужа. После первой панихиды в Чудовом монастыре Елисавета Феодоровна возвратилась во дворец, переоделась в черное траурное платье и начала писать телеграммы, и прежде всего — сестре Александре Феодоровне, прося ее не приезжать на похороны, т.к. террористы могли использовать их для покушения на императорскую чету. Когда великая княгиня писала телеграммы, она несколько раз справлялась о состоянии раненного кучера Сергея Александровича. Ей сказали, что положение кучера безнадежно и он может скоро умереть. Чтобы не огорчить умирающего, Елисавета Феодоровна сняла с себя траурное платье, надела то же самое голубое, в котором была до этого, и поехала в госпиталь. Там, склонившись над постелью умирающего, она, пересилив себя, улыбнулась ему ласково и сказала: «Он направил меня к вам». Успокоенный ее словами, думая, что Сергей Александрович жив, преданный кучер Ефим скончался в ту же ночь.

На третий день после смерти мужа Елисавета Феодоровна поехала в тюрьму, где содержался убийца. Каляев сказал: «Я не хотел убивать вас, я видел его несколько раз и то время, когда имел бомбу наготове, но вы были с ним, и я не решился его тронуть».

- «И вы не сообразили того, что вы убили меня вместе с ним?» — ответила она. Далее она сказала, что принесла прощение от Сергея Александровича и просила его покаяться. Но он отказался. Все же Елисавета Феодоровна оставила в камере Евангелие и маленькую иконку, надеясь на чудо. Выходя из тюрьмы, она сказала: «Моя попытка оказалась безрезультатной, хотя, кто знает, возможно, что в последнюю минуту он осознает свой грех и раскается в нем». Великая княгиня просила императора Николая II о помиловании Каляева, но это прошение было отклонено.

Из великих князей на погребении присутствовали только Константин Константинович (К.Р.) и Павел Александрович. Погребли его в маленькой церкви Чудова монастыря, где ежедневно в течении сорока дней совершались заупокойные панихиды; великая княгиня присутствовала на каждой службе и часто приходила сюда ночью, молясь о новопреставленном. Здесь она почувствовала благодатную помощь и укрепление от святых мощей святителя Алексия, митрополита Московского, которого с тех пор особо почитала. Великая Княгиня носила серебряный крестик с частицей мощей святителя Алексия. Она считала, что святитель Алексий вложил в ее сердце желание посвятить Богу всю оставшуюся жизнь.

На место убийства мужа Елисавета Феодоровна воздвигла памятник — крест по проекту художника Васнецова. На памятнике были написаны слова Спасителя со Креста: «Отче, отпусти им, не ведят бо что творят».

С момента кончины супруга Елисавета Феодоровна не снимала траур, стала держать строгий пост, много молилась. Ее спальня в Николаевском дворце стала напоминать монашескую келью. Вся роскошная мебель была вынесена, стены перекрашены в белый цвет, на них находились только иконы и картины духовного содержания. На светских приемах она не появлялась. Бывала только в храме на бракосочетаниях или крестинах родственников и друзей и сразу уходила домой или по делам. Теперь ее ничто не связывало со светской жизнью.

Она собрала все свои драгоценности, часть отдала казне, часть — родственникам, а остальное решила употребить на постройку обители милосердия. На Большой Ордынке в Москве Елисавета Феодоровна приобрела усадьбу с четырьмя домами и садом. В самом большом двухэтажном доме расположились столовая для сестер, кухня и другие хозяйственные помещения, во втором — церковь и больница, рядом — аптека и амбулатория для приходящих больных. В четвертом доме находилась квартира для священника — духовника обители, классы школы для девочек приюта и библиотека.

10 февраля 1909 года великая княгиня, собрала 17 сестер основанной ею обители, сняла траурное платье, облачилась в монашеское одеяние и сказала: «Я оставлю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир —

в мир бедных и страдающих».

Первый храм обители («больничный») был освящен епископом Трифоном 9 (21) сентября 1909 г. (в день празднования Рождества Пресвятой Богородицы) во имя святых жен-мироносиц Марфы и Марии. Второй храм — в честь Покрова Пресвятой Богородицы, освящен в 1911 году (архитектор А.В. Щусев, росписи М.В. Нестерова). Построенный по образцам новгородско-псковского зодчества, он сохранял теплоту и уют небольших приходских церквей. Но, тем не менее, был рассчитан на присутствие более тысячи молящихся. М.В. Нестеров сказал об этом храме: «Храм Покрова — лучший из современных сооружений Москвы, могущий при иных условиях иметь помимо прямого назначения для прихода, назначение художественно-воспитательное для всей Москвы». В 1914 году под храмом была устроена церковь — усыпальница во имя Сил Небесных и Всех Святых, которую настоятельница предполагала сделать местом своего упокоения. Роспись усыпальницы сделал П.Д. Корин, ученик М.В. Нестерова.

Знаменательно посвящение созданной обители святым женам-мироносицам Марфе и Марии. Обитель должна была стать как бы домом святого Лазаря — друга Божия, в котором так часто бывал Спаситель. Сестры обители призывались соединить высокий жребий Марии, внемлющей глаголам вечной жизни, и служение Марфы — служение Господу через ближнего своего.

В основу Марфо-Мариинской обители милосердия был положен устав монастырского общежития. 9 (22) апреля 1910 года в церкви святых Марфы и Марии епископ Трифон (Туркестанов) посвятил в звание крестовых сестер любви и милосердия 17 сестер обители во главе с великой княгиней Елисаветой Феодоровной. Во время торжественной службы епископ Трифон, обращаясь к уже облаченной в монашеское одеяние великой княгине, сказал: «Эта одежда скроет Вас от мира, и мир будет скрыт от Вас, но она в то же время будет свидетельницей Вашей благотворной деятельности, которая воссияет пред Господом во славу Его». Слова владыки Трифона сбылись. Озаренная благодатию Духа Святого деятельность великой княгини осветила огнем Божественной любви предреволюционные годы России и привела основательницу Марфо-Мариинской обители к мученическому венцу вместе с ее келейницей инокиней Варварой Яковлевой.

День в Марфо-Мариинской обители начинался и 6 часов утра. После общего утреннего молитвенного правила! В больничном храме великая княгиня давала послушания сестрам на предстоящий день. Свободные от послушания оставались в храме, где начиналась Божественная Литургия. Дневная трапеза проходила с чтением житий святых. В 5 часов вечера в церкви служили вечерню с утреней, где присутствовали все свободные от послушании сестры. Под праздники и воскресение совершалось всенощное бдение. В 9 часов вечера в больничном храме читалось вечернее правило, после него все сестры, получив благословение настоятельницы, расходились по кельям. Четыре раза в неделю за вечерней читались акафисты: в воскресенье — Спасителю, в понедельник — архангелу Михаилу и всем Бесплотным Небесным Силам, в среду — святым женам-мироносицам Марфе и Марии, и в пятницу — Божией Матери или Страстям Христовым. В часовне, сооруженной в конце сада, читалась Псалтирь по покойникам. Часто ночами молилась там сама настоятельница. Внутренней жизнью сестер руководил замечательный священник и пастырь — духовник обители, протоирей Митрофан Серебрянский. Дважды в неделю он проводил беседы с сестрами. Кроме того, сестры могли ежедневно в определенные часы приходить за советом и наставлением к духовнику или к настоятельнице. Великая княгиня вместе с отцом Митрофаном учила сестер не только медицинским знаниям, но и духовному наставлению опустившихся, заблудших и отчаявшихся людей. Каждое воскресенье после вечерней службы в соборе Покрова Божией Матери устраивались беседы для народа с общим пением молитв.

«На всей внешней обстановке обители и самом ее внутреннем быте, и на всех вообще созданиях великой княгини, лежал отпечаток изящества и культурности не потому, что она придавала этому какое-либо самодовлеющее значение, но потому, что таково было непроизвольное действие ее творческого духа», — пишет в своих воспоминаниях митрополит Анастасий.

Богослужение в обители всегда стояло на блистательной высоте благодаря исключительным по своим пастырским достоинствам духовнику, избранному настоятельницей. Сюда приходили для совершения богослужений и проповедования лучшие пастыри и проповедники не только Москвы, но и многих отдаленных мест России. Как пчела собирала настоятельница нектар со всех цветов,чтобы люди ощутили особый аромат духовности. Обитель, ее храмы и богослужение вызывали восхищение современников. Этому способствовали не только храмы обители, но и прекрасный парк с оранжереями — в лучших традициях садового искусства XVIII — XIX века. Это был единый ансамбль, соединявший гармонично внешнюю и внутреннюю красоту.

Современница великой княгини — Нонна Грэйтон, фрейлина ее родственницы принцессы Виктории, свидетельствует: «Она обладала замечательным качеством — видеть хорошее и настоящее в людях, и старалась это выявлять. Она также совсем не имела высокого мнения о своих качествах... У нее никогда не было слов «не могу», и никогда ничего не было унылого в жизни Марфо-Мариинской обители. Все было там совершенно как внутри, так и снаружи. И кто бывал там, уносил прекрасное чувство».

В Марфо-Мариинской обители великая княгиня вела жизнь подвижницы. Спала на деревянной кровати без матраца. Строго соблюдала посты, вкушая только растительную пищу. Утром вставала на молитву, после чего распределяла послушания сестрам, работала в клинике, принимала посетителей, разбирала прошения и письма.

Вечером, — обход больных, заканчивающийся за полночь. Ночью она молилась в молельне или в церкви, ее сон редко продолжался более трех часов. Когда больной метался и нуждался в помощи, она просиживала у его постели до рассвета. В больнице Елисавета Феодоровна брала на себя самую ответственную работу: ассистировала при операциях, делала перевязки, находила слова утешения, стремилась облегчить страдания больных. Они говорили, что от великой княгини исходила целебная сила, которая помогала им переносить боль и соглашаться на тяжелые операции.

В качестве главного средства от недугов настоятельница всегда предлагала исповедь и причастие. Она говорила: «Безнравственно утешать умирающих ложной надеждой на выздоровление, лучше помочь им по-христиански перейти в вечность».

Сестры обители проходили курс обучения медицинским знаниям. Главной их задачей было посещение больных, бедных, брошенных детей, оказание им медицинской, материальной и моральной помощи.

В больнице обители работали лучшие специалисты Москвы, все операции проводились бесплатно. Здесь исцелялись те, от кого отказывались врачи.

Исцеленные пациенты плакали, уходя из Марфо-Мариинской больницы, расставаясь с «великой матушкой», как они называли настоятельницу. При обители работала воскресная школа для работниц фабрики. Любой желающий мог пользоваться фондами прекрасной библиотеки. Действовала бесплатная столовая для бедных.

Настоятельница Марфо-Мариинской обители считала, что главное все же не больница, а помощь бедным и нуждающимся. Обитель получала до 12000 прошений в год. О чем только ни просили: устроить на лечение, найти работу, присмотреть за детьми, ухаживать за лежачими больными, отправить на учебу за границу.

Она находила возможности для помощи духовенству — давала средства на нужды бедных сельских приходов, которые не могли отремонтировать храм или построить новый. Она ободряла, укрепляла, помогала материально священникам — миссионерам, трудившимся среди язычников крайнего севера или инородцев окраин России.

Одним из главных мест бедности, которому великая княгиня уделяла особое внимание, был Хитров рынок. Елисавета Феодоровна в сопровождении своей келейницы Варвары Яковлевой или сестры обители княжны Марии Оболенской, неутомимо переходя от одного притона к другому, собирала сирот и уговаривала родителей отдать ей на воспитание детей. Все население Хитрова уважало ее, называя «сестрой Елисаветой» или «матушкой». Полиция постоянно предупреждала ее, что не в состоянии гарантировать ей безопасность.

В ответ на это великая княгиня всегда благодарила полицию за заботу и говорила, что ее жизнь не в их руках, а в руках Божиих. Она старалась спасать детей Хитровки. Ее не пугали нечистота, брань, потерявший человеческий облик лица. Она говорила: «Подобие Божие может быть иногда затемнено, но оно никогда не может быть уничтожено».

Мальчиков, вырванных из Хитровки, она устраивала в общежития. Из одной группы таких недавних оборванцев образовалась артель исполнительных посыльных Москвы. Девочек устраивала в закрытые учебные заведения или приюты, где также следили за их здоровьем, духовным и физическим.

Елисавета Феодоровна организовала дома призрения для сирот, инвалидов, тяжело больных, находила время для посещения их, постоянно поддерживала материально, привозила подарки. Рассказывают такой случай: однажды великая княгиня должна была приехать в приют для маленьких сирот. Все готовились достойно встретить свою благодетельницу. Девочкам сказали, что приедет великая княгиня: нужно будет поздороваться с ней и поцеловать ручки. Когда Елисавета Феодоровна приехала — ее встретили малютки в белых платьицах. Они дружно поздоровались и все протянули свои ручки великой княгине со словами: «целуйте ручки». Воспитательницы ужаснулись: что же будет. Но великая княгиня подошла к каждой из девочек и всем поцеловала ручки. Плакали при этом все — такое умиление и благоговение было на лицах и в сердцах.

«Великая матушка» надеялась, что созданная ею Марфо-Мариинская обитель Милосердия расцветет большим плодоносным древом.

Со временем она собиралась устроить отделения обители и в других городах России.

Великой княгине была присуща исконно русская любовь к паломничеству.

Не раз ездила она в Саров и с радостью спешила в храм, чтобы помолиться у раки преподобного Серафима. Ездила она во Псков, в Оптину пустынь, в Зосимову пустынь, была в Соловецком монастыре. Посещала и самые маленькие монастыри в захолустных и отдаленных местах России. Присутствовала на всех духовных торжествах, связанных с открытием или перенесением мощей угодников Божиих. Больным паломникам, ожидавшим исцеления от новопрославляемых святых, великая княгиня тайно помогала, ухаживала за ними. В 1914 году она посетила монастырь в Алапаевске, которому суждено было стать местом ее заточения и мученической смерти.

Она была покровительницей русских паломников, отправлявшихся в Иерусалим. Через общества организованные ею, покрывалась стоимость билетов паломников, плывущих из Одессы в Яффу. Она построила также большую гостиницу в Иерусалиме.

Еще одно славное деяние великой княгини — постройка русского православного храма в Италии, в городе Бари, где покоятся мощи святителя Николая Мир Ликийского. В 1914 году был освящен нижний храм в честь святителя Николая и странноприимный дом.

В годы первой мировой войны трудов у великой княгини прибавилось: необходимо было ухаживать за ранеными в лазаретах. Часть сестер обители была отпущена для работы в полевом госпитале. Первое время Елисавета Феодоровна, побуждаемая христианским чувством, навещала и пленных немцев, но клевета о тайной поддержке противника заставила ее отказаться от этого.

В 1916 году к воротам обители подошла разъяренная толпа с трсбованием выдать германского шпиона — брата Елисаветы Феодоровны, якобы скрывавшегося в обители. Настоятельница вышла к толпе одна и предложила осмотреть все помещения общины. Господь не допустил погибнуть ей в этот день. Конный отряд полиции разогнал толпу.

Вскоре после Февральской революции к обители снова подошла толпа с винтовками, красными флагами и бантами. Сама настоятельница открыла ворота — ей объявили, что приехали, чтобы арестовать ее и предать суду как немецкую шпионку, к тому же хранящую в монастыре оружие.

На требование пришедших немедленно ехать с ними, великая княгиня сказала, что должна сделать распоряжения и проститься с сестрами. Настоятельница собрала всех сестер в обители и попросила отца Митрофана служить молебен. Потом, обратясь к революционерам, пригласила войти их в церковь, но оставить оружие у входа. Они нехотя сняли винтовки и последовали в храм.

Весь молебен Елисавета Феодоровна простояла на коленях. После окончания службы она сказала, что отец Митрофан покажет им все постройки обители, и они могут искать то, что хотят найти. Конечно, ничего там не нашли, кроме келий сестер и госпиталя с больными. После ухода толпы Елисавета Феодоровна сказала сестрам: «Очевидно мы недостойны еще мученического венца».

Весной 1917 года к ней приехал шведский министр по поручению кайзера Вильгельма и предложил ей помощь в выезде за границу. Елисавета Феодоровна ответила, что решила разделить судьбу страны, которую считает своей новой родиной и не может оставить сестер обители в это трудное время.

Никогда не было за богослужением в обители столько народа как перед октябрьским переворотом. Шли не только за тарелкой супа или медицинской помощью, сколько за утешением и советом «великой матушки». Елисавета Феодоровна всех принимала, выслушивала, укрепляла. Люди уходили от нее умиротворенными и ободренными.

Первое время после октябрьского переворота Марфо-Мариинскую обитель не трогали. Напротив, сестрам оказывали уважение, два раза в неделю к обители подъезжал грузовик с продовольствием: черный хлеб, вяленая рыба, овощи, немного жиров и сахара. Из медикаментов выдавали в ограниченном количестве перевязочный материал и лекарства первой необходимости.

Но все вокруг были напуганы, покровители и состоятельные дарители теперь боялись оказывать помощь обители. Великая княгиня во избежание провокации не выходила за ворота, сестрам также было запрещено выходить на улицу. Однако установленный распорядок дня обители не менялся, только длиннее стали службы, горячее молитва сестер. Отец Митрофан каждый день служил в переполненной церкви Божественную Литургию, было много причастников. Некоторое время в обители находилась чудотворная икона Божией Матери Державная, обретенная в подмосковном селе Коломенском в день отречения императора Николая П от престола. Перед иконой совершались соборные моления.

После заключения Брест-Литовского мира германское правительство добилось согласия советской власти на выезд великой княгини Елисаветы Феодоровны за границу. Посол Германии граф Мирбах дважды пытался увидеться с великой княгиней, но она не приняла его и категорически отказалась уехать из России. Она говорила: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня!»

Спокойствие в обители было затишьем перед бурей. Сначала прислали анкеты — опросные листы для тех, кто проживал и находился на лечении: имя, фамилия, возраст, социальное происхождение и т.д. После этого были арестованы несколько человек из больницы. Затем объявили, что сирот переведут в детский дом. В апреле 1918 года, на третий день Пасхи, когда Церковь празднует память Иверской иконы Божией Матери, Елисавету Феодоровну арестовали и немедленно вывезли из Москвы. В этот день святейший патриарх Тихон посетил Марфо-Мариинскую обитель, где служил Божественную Литургию и молебен. После службы патриарх до четырех часов дня находился в обители, беседовал с настоятельницей и сестрами. Это было последней благословение и напутствие главы Российской Православной Церкви перед крестным путем великой княгини на Голгофу.

Почти сразу после отъезда патриарха Тихона к обители подъехала машина с комиссаром и красноармейцами-латышами. Елисавете Феодоровне приказали ехать с ними. На сборы дали полчаса. Настоятельница успела лишь собрать сестер в церкви святых Марфы и Марии и дать им последнее благословение. Плакали все присутствующие, зная, что видят свою мать и настоятельницу в последний раз. Елисавета Феодоровна благодарила сестер за самоотверженность и верность и просила отца Митрофана не оставлять обители и служить в ней до тех пор, пока это будет возможным.

С великой княгиней поехали две сестры — Варвара Яковлева и Екатерина Янышева. Перед тем, как сесть в машину, настоятельница осенила всех крестным знамением.

Узнав о случившемся, патриарх Тихон пытался через различные организации, с которыми считалась новая власть, добиться освобождения великой княгини. Но старания его оказались тщетными. Все члены императорского дома были обречены.

Елисавету Феодоровну и ее спутниц направили по железной дороге в Пермь.

Последние месяцы своей жизни великая княгиня провела в заключении, в школе, на окраине города Алапаевска, вместе с великим князем Сергеем Михайловичем (младшим сыном великого князя Михаила Николаевича, брата императора Александра II), его секретарем — Феодором Михайловичем Ремезом, тремя братьями — Иоанном, Константином и Игорем (сыновьями великого князя Константина Константиновича) и князем Владимиром Палеем (сыном великого князя Павла Александровича). Конец был близок. Матушка-настоятельница готовилась к этому исходу, посвящая все время молитве.

Сестер, сопровождающих свою настоятельницу, привезли в Областной совет и предложили отпустить на свободу. Обе умоляли вернуть их к великой княгине, тогда чекисты стали пугать их пытками и мучениями, которые предстоят всем, кто останется с ней. Варвара Яковлева сказала, что готова дать подписку даже своей кровью, что желает разделить судьбу с великой княгиней. Так крестовая сестра Марфо-Мариинской обители Варвара Яковлева сделала свой выбор и присоединилась к узникам, ожидавшим решения своей участи.

Глубокой ночью 5 (18) июля 1918 г., в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, великую княгиню Елисавету Феодоровну вместе с другими членами императорского дома бросили в шахту старого рудника. Когда озверевшие палачи сталкивали великую княгиню в черную яму, она произносила молитву, дарованную Распятым на Кресте Спасителем мира: «Господи, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23. 34). Затем чекисты начали бросать в шахту ручные гранаты. Один из крестьян, бывший свидетелем убийства, говорил, что из глубины шахты слышалось пение Херувимской. Ее пели новомученики Российские перед переходом в вечность. Скончались они в страшных страданиях, от жажды, голода и ран.

Великая княгиня упала не на дно шахты, а на выступ, который находился на глубине 15 метров. Рядом с ней нашли тело Иоанна Константиновича с перевязанной головой. Вся переломанная, с сильнейшими ушибами, она и здесь стремилась облегчить страдания ближнего. Пальцы правой руки великой княгини и инокини Варвары оказались сложенными для крестного знамения.

Останки настоятельницы Марфо-Мариинской обители и ее верной келейницы Варвары в 1921 году были перевезены в Иерусалим и положены в усыпальнице храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании.

В 1931 году, накануне канонизации новомучеников российских Русской Православной Церковью за границей, их гробницы решили вскрыть. Вскрытие производила в Иерусалиме комиссия во главе с начальником Русской Духовной Миссии архимандритом Антонием (Граббе). Гробницы новомучениц поставили на амвон перед Царскими вратами. По промыслу Божию случилось так, что архимандрит Антоний остался один у запаянных гробов. Неожиданно гроб великой княгини Елисаветы открылся. Она встала и подошла к отцу Антонию за

благословением. Потрясенный отец Антоний дал благословение, после чего новомученица вернулась в свой гроб, не оставив никаких следов. Когда открыли гроб с телом великой княгини, то помещение наполнилось благоуханием. По словам архимандрита Антония, чувствовался «сильный запах как бы меда и жасмина». Мощи новомучениц оказались частично нетленными.

Патриарх Иерусалимский Диодор благословил совершить торжественное перенесение мощей новомучениц из усыпальницы, где они до этого находились, в самый храм святой Марии Магдалины. Назначили день 2 мая 1982 г. — праздник святых Жен Мироносиц. В этот день за богослужением употреблялись Святая Чаша, Евангелие и воздухи, преподнесенные храму самой великой княгиней Елисаветой Феодоровной, когда она была здесь в 1886 году.

Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в 1992 году причислил к лику святых новомучеников России преподобномученицу великую княгиню Елизавету и инокиню Варвару, установив им празднование в день кончины — 5 (18) июля.

Великая княгиня Елисавета (Елизавета Александра Луиза Алиса), родилась 1 ноября 1864 года. Она была дочерью Великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV и принцессы Алисы, дочери королевы английской Виктории. В семье её звали Элла.

Мать Эллы Принцесса Алиса раздала большую часть имения на благотворительные нужды. У герцогской четы было семеро детей: Виктория, Елисавета (Элла), Ирэна, Эрнест-Людвиг, Фридрих, Алиса (Аликс) — будущая Императрица Российская Александра Федоровна, и Мария. Старшие дети все делали за себя сами, были обучены хозяйству и рукоделию. Но главное, их учили сострадать. Вместе с матерью они ездили в больницы, приюты, дома инвалидов. Приносили охапки цветов, делили на всех, букеты ставили у каждой кровати.

Принцесса Елисавета росла очень красивой девушкой, высокой, стройной, с прекрасными чертами лица. Ее красота соответствовала и ее духовным качествам. У нее отсутствовали всякие признаки эгоизма. Она была жизнерадостной и отличалась тонким чувством юмора. Бог наградил ее даром живописи и чувством музыки. С ее появлением прекращались детские ссоры. Все начинали уступать и прощать друг другу.

Как говорила впоследствии сама Елисавета Феодоровна, на нее еще в самой ранней юности имели огромное влияние жизнь и подвиги святой Елисаветы Тюрингенской, королевы Венгерской в честь которой она носила свое имя. Эта католическая святая, родоначальница герцогов Гессенских, прославилась делами милосердия и даром чудотворений. Муж запрещал ей заботиться о несчастных и был жесток в обращении с ней. Однажды она шла в тюрьму навестить узников и несла в корзинке хлеб, сверху прикрытый мантильей. Навстречу муж: «Это у тебя что?!» Отвечает: «Розы…» Он сдернул прозрачный покров, а под ним – розы! Она похоронила мужа, скиталась, бедствовала, жила в нищете, но Божьему призванию не изменила. Уже в преклонные лета организовала лепрозорий и сама ухаживала за прокаженными.

В родительском доме в Дармштадте всегда было много музыкантов, артистов, художников, композиторов, профессоров. Одним словом, одаренных людей самых разных специальностей. Здесь собиралось уникальное по духовной и культурной глубине общество.

Когда Елизавете было 11 лет, заигравшись, упал с балкона на каменные плиты ее трехлетний брат Фридрих. Он был болен гемофилией и умер в мучениях от полученных ушибов. Она первая его окровавленного подняла и внесла в дом. В этот день она дала обет Богу – не выходить замуж, чтобы никогда не иметь детей, никогда так страшно не страдать. В 14 лет она похоронила мать, безвременно ушедшую в 35 лет от дифтерита. В тот год закончилась для Елисаветы пора детства. Горе усилило ее молитвы. Она поняла, что жизнь на земле - путь Креста. Ребенок всеми силами старался облегчить горе отца, поддержать его, утешить, а младшим своим сестрам и брату в какой-то мере заменить мать.

Великая княгиня Елисавета Фёдоровна и великий князь Сергей Александрович

Фотография 1892 года

На двадцатом году жизни принцесса Елисавета стала невестой великого князя Сергея Александровича, пятого сына императора Александра II, брата императора Александра III. Великий князь, вступая на пост генерал-губернатора Москвы, обязан был жениться, и сделал предложение Элле, которую знал еще с детства, когда он приезжал в Германию со своей матерью, императрицей Марией Александровной, также происходившей из Гессенского дома. До этого все претенденты на ее руку получали отказ. Однако к русскому князю, человеку глубокой веры и верности Христу-Спасителю, она сразу почувствовала расположение. Он был высококультурным человеком, любил чтение и музыку, очень многим помогал, не афишируя этого. Она сказала ему о своем обете, а он: «Вот и хорошо. Я и сам решил не жениться». Так состоялся этот (нужный России из политических соображений) брак, в котором супруги обещали Богу хранить девство.

Вся семья сопровождала принцессу Елисавету на свадьбу в Россию. Вместо с ней приехала и двенадцатилетняя сестра Алиса, которая встретила здесь своего будущего супруга, цесаревича Николая Александровича. Елисавета Феодоровна в первый раз вступила на Русскую землю в день Пресвятой Троицы.

Венчание состоялось в церкви Большого дворца Санкт-Петербурга по православному обряду, а после него и по протестантскому в одной из гостиных дворца.

Великая Княгиня занималась изучением русского языка, культуры и истории России. Для принцессы, которая выходила замуж за Великого Князя, не требовалось обязательного перехода в Православие. Но Елисавета Феодоровна, оставаясь еще протестанткой, пыталась как можно больше узнать о Православии, видя глубокую веру мужа, который был очень благочестивым человеком, строго соблюдал посты, читал книги Святых Отцов и часто ходил в храм. Она все время сопровождала его и полностью выстаивала церковные службы. Она видела радостное состояние Сергея Александровича после принятия им Святых Таин, но, будучи вне Православной Церкви, не могла с ним разделить эту радость.

Великая княгиня сразу же очаровала всех своей сердечностью, простотой обращения и тонким чувством юмора. Она умела создать вокруг себя уют, атмосферу легкости и непринужденности, хорошо танцевала и, имея прекрасный вкус, умела красиво и изящно одеваться. Она была ослепительно красива. В те времена говорили, что в Европе есть только две красавицы, и обе - Елисаветы: Елисавета Австрийская, супруга императора Франца-Иосифа, и Елисавета Феодоровна.

Художники, пытавшиеся нарисовать ее портрет, не смогли передать ее действительную красоту; один художник сказал, что совершенство изобразить невозможно. Также и ни одна из сохранившихся фотографий не передает полностью красоты Великой Княгини. Великий князь Константин Константинович Романов в 1884 г. написал стихотворение в честь св. Елисаветы.

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.
Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту.
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!

Овчинников П.Я. Собственная гостиная Великой княгини Елизаветы Федоровны, 1902

Несмотря на свой успех в обществе и частые выезды, св. Елисавета чувствовала в себе стремление к уединению и размышлениям. Она любила гулять в одиночестве на природе, предаваясь созерцанию ее красоты и размышляя о Боге. Великая княгиня также начала втайне творить дела благотворительности, о чем знали только ее муж и немногие близкие люди.

В 1888 году Великой Княгине представилась возможность поехать на Святую Землю. Император Александр III поручил В.К. Сергею Александровичу присутствовать при освящении храма святой Марии Магдалины в Гефсимании, построенного в память их матери, императрицы Марии Александровны. Там, у подножья Елеонской горы, Великая княгиня произнесла пророческие слова: «Я бы хотела быть похороненной здесь» . У Гроба Господня Спаситель открыл ей Свою волю, и у неё окончательно созрело решение перейти в православие.

Вид на русский участок в Гефсимании 1882 года. Фото отца Тимона

Строительство храма св. Марии Магдалины. 1885-1888 гг. Фото отца Тимона.

Строительство храма св. Марии Магдалины. 1885-1888 гг. Фото отца Тимона

Строительство храма св. Марии Магдалины. 1888 г. Фото отца Тимона

Великие князья Сергий Алексанрович, Павел Алексанрович и Великая княгиня Елисавета Феодоровна в храме св. Марии Магдалины в Гефсимании в Иерусалиме
Слева начальник РДМ в Иерусалиме архимандрит Антоний (Капустин)
Фото отца Тимона. 1888 год

Крестный ход во время освящения храма св. Марии Магдалины 1 октября 1888 года

Интерьер церкви св. Марии Магдалины в Гефсимании. Фото отца Тимона 1888 г.

Она писала отцу, который с острой болью воспринял этот ее шаг: «Ты называешь меня несерьезной и говоришь, что внешний блеск церкви очаровал меня… Я перехожу из чистого убеждения; чувствую, что это самая высокая религия и что я делаю это с верой, с глубоким убеждением и уверенностью, что на это есть Божие благословение ». Из всех родственников только бабушка Великой княгини королева Виктория поняла ее душевное состояние и написала ласковое ободряющее письмо, чем несказанно обрадовала св. Елисавету.

В 1891 году в Лазареву Субботу над ней был совершен чин принятия в Православную Церковь через Таинство Миропомазания с оставлением прежнего имени, но в честь святой праведной Елисаветы, матери святого Иоанна Предтечи . Император Александр III благословил свою невестку драгоценной иконой Нерукотворного Спаса, с которой Елизавета Феодоровна и приняла мученическую смерть.

Члены императорской фамилии (в Ильинском в дни коронационных торжеств). Фото 1896 г.
Стоят слева направо:
— наследный принц румынский Фердинанд;
— император Николай II;
— великий князь Сергей Александрович;
— Виктория Федоровна (Виктория-Мелита), принцесса Саксен-Кобург-Готская, герцогиня Саксонская;
— ее первый муж Эрнст-Людвиг (Альберт-Карл-Вильгельм), великий герцог Гессенский и Рейнский.
Сидят слева направо:
— сын великого князя Павла Александровича и принцессы греческой Александры Георгиевны Дмитрий;
— наследная принцесса румынская Мария;
— императрица Александра Федоровна с дочерью великой княжной Ольгой;
у ее ног:
— дочь великого князя Павла Александровича и принцессы греческой Александры Георгиевны Мария;
далее по порядку:
— великий князь Павел Александрович;
— великая княгиня Мария Александровна, герцогиня Саксен-Кобург-Готская;
— сестра императрицы Александры Федоровны Виктория;
— великая княгиня Елизавета Федоровна.

В 1891 году император Александр III назначил великого князя Сергея Александровича Московским генерал-губернатором. Супруга генерал-губернатора должна была исполнять множество обязанностей - шли постоянные приемы, концерты, балы. Необходимо было улыбаться и кланяться гостям, танцевать и вести беседы независимо от настроения, состояния здоровья и желания. Жители Москвы скоро оценили ее милосердное сердце. Она ходила по больницам для бедных, в богадельни, в приюты для беспризорных детей. И везде старалась облегчить страдания людей: раздавала еду, одежду, деньги, улучшала условия жизни несчастных.

Семья Романовых и семья Гессенов 1910

Когда в 1904 г. началась Русско-японская война, Елисавета Феодоровна немедленно занялась организацией помощи фронту. Одним из ее замечательных начинаний было устройство мастерских для помощи солдатам - под них были заняты все залы Кремлевского дворца, кроме Тронного. Тысячи женщин трудились за швейными машинами и рабочими столами. На свои средства Великая Княгиня сформировала несколько санитарных поездов. В Москве она устроила госпиталь для раненых, который сама постоянно посещала.

Однако государственный и общественный порядок разваливался, надвигалась революция. Великий князь Сергей Александрович считал, что необходимо принять более жесткие меры по отношению к революционерам. Посчитав, что при сложившейся ситуации он не может больше занимать должность генерал-губернатора Москвы, подал в отставку.

Великий князь Сергей Александрович

Тем временем боевая организация эсеров приговорила Великого Князя Сергея Александровича к смерти. Великая княгиня Елисавета получала анонимные письма, где ее предупреждали, чтобы она не сопровождала своего мужа, если не хочет разделить его участи. Она тем более старалась не оставлять его одного и, по возможности, повсюду сопровождала мужа.

Убийца Великого князя Сергея Александровича, террорист Иван Калаев

18 февраля 1905 г. Сергей Александрович, выехав из дома, был убит бомбой, брошенной террористом Иваном Каляевым . Бросившаяся к месту взрыва Елисавета Феодоровна увидела картину, по своему ужасу превосходившую человеческое воображение. Молча, без крика и слез, стоя на коленях в снегу, она начала собирать и класть на носилки части тела горячо любимого и живого еще несколько минут назад мужа. В течение нескольких дней после взрыва, люди находили еще куски тела Великого князя, которые силою взрыва разбросало везде. Одну руку нашли по ту сторону Кремлевской стены на крыше маленькой часовни Спасителя, сердце – на крыше какого-то здания.

Панихида по в Бозе почившем Великом Князе Сергее Александровиче в Чудовом монастыре, в Кремле, в 1905 г.

После первой панихиды в Чудовом монастыре Елисавета Феодоровна возвратилась во дворец, переоделась в черное траурное платье и начала писать телеграммы, время от времени справляясь о состоянии раненого кучера Сергея Александровича, прослужившего у Великого князя 25 лет. Ей сказали, что положение кучера безнадежно, и он может скоро умереть (тело его было пробито гвоздями и осколками от экипажа, он имел 70 ран в спине). Чтобы не огорчать умирающего, Елисавета Феодоровна сняла с себя траурное платье, надела голубое, в котором была до этого, и поехала в госпиталь. Там, склонившись над постелью умирающего, она уловила его вопрос о Сергее Александровиче и, чтобы успокоить его, пересилила себя, улыбнулась ему ласково и сказала: «Он направил меня к Вам». И успокоенный ее словами, думая, что Сергей Александрович жив, преданный кучер Андрей скончался в ту же ночь.

На третий день после смерти мужа Елисавета Феодоровна поехала в тюрьму, где содержался убийца. Каляев сказал:

— Я не хотел убивать вас, я видел его несколько раз и то время, когда имел бомбу наготове, но вы были с ним, и я не решился его тронуть.

— И вы не сообразили того, что вы убили меня вместе с ним? - ответила она.

Великая княгиня передала убийце прощение от Сергея Александровича, Евангелие и икону, надеясь на чудо раскаяния, а также просила императора Николая II о помиловании Каляева, но это прошение было отклонено.

Памятник-крест, сооружённый на месте убиения Великаго Князя Сергея Александровича (по проекту В.Васнецова), на Сенатской площади, в Кремле, освящённый 2 апреля 1908 г. Памятник-крест — это было первое, что снесли большевики в Кремле. Они устроили такой Субботник на 1 мая 1918 г. под непосредственным руководством Ленина…

Похоронили Сергея Александровича в маленькой церкви Чудова монастыря. Здесь Великая княгиня почувствовала особую помощь и укрепление от святых мощей святителя Алексия, митрополита Московского, которого с тех пор особо почитала. Великая Княгини носила серебряный крестик с частицей мощей святителя Алексия. Она считала, что святитель Алексий вложил в ее сердце желание посвятить Богу всю оставшуюся жизнь.

На месте убийства мужа Елисавета Феодоровна воздвигла памятник - крест по проекту художника Васнецова. На памятнике были написаны слова Спасителя со Креста: «Отче, отпусти им, не ведят бо что творят ». Ныне этот Крест находится на территории Новоспасского монастыря в Москве, где также покоится тело великого князя Сергея Александровича в родовой усыпальнице Романовых .

Крест-памятник в Новоспасском монастыре

Великая княгиня Елизавета попросила вынести всю роскошную мебель из своей спальни в Никольском дворце, стены перекрасить в белый цвет, на стенах она оставила только иконы и картины духовного содержания, таким образом, ее спальня стала напоминать монашескую келью. Елизавета Феодоровна продала все свои драгоценности и часть, принадлежащую семье Романовых, передала в казну, а на оставшуюся сумму основала обитель Милосердия в Москве на Большой Ордынке . Не сохранила себе на память и обручального кольца.

Марфо-Мариинская обитель милосердия — это монастырь в Москве, расположенный на Большой Ордынке. Основательницей, а также первой настоятельницей обители являлась великая княгиня Елизавета Фёдоровна.

10 февраля 1909 года великая княгиня, собрала 17 сестер основанной ею обители, сняла траурное платье, облачилась в белое монашеское одеяние и взошла в мир бедных и страдающих: «Я приняла это не как крест, а как дорогу, полную света, которую указал мне Господь после смерти Сергея ».

Обитель была создана в честь святых сестер Марфы и Марии. Сестры обители призывались соединить высокий жребий Марии, внемлющей глаголам вечной жизни, и служение Марфы - служение Господу через ближнего своего.

Были созданы два храма - Марфо-Мариинский и Покровский (архитектор А.В. Щусев, росписи М.В. Нестерова), а также больница, считавшаяся впоследствии лучшей в Москве, аптека, в которой лекарства отпускались бедным бесплатно, детский приют и школа. Вне стен обители был устроен дом-больница для женщин, больных туберкулезом.

Покровский собор обители

Она долго работала над уставом обители, желая возродить древний институт диаконисс, ездила в Зосимову пустынь, чтобы обсудить проект со старцами. В 1906 г. Великая Княгиня прочитала книгу «Дневник полкового священника, служившего на Дальнем Востоке во весь период минувшей Русско-японской войны», написанную священником Митрофаном Серебрянским. Она пожелала познакомиться с автором и вызвала его в Москву. В результате их встреч и бесед появился проект Устава будущей обители, подготовленный отцом Митрофаном, который св. Елисавета приняла за основу.

Для совершения богослужений и духовного окормления сестер согласно проекту Устава нужен был священник женатый, но который жил бы со своей матушкой как брат с сестрой и постоянно находился бы на территории обители. Св. Елисавета настойчиво просила отца Митрофана стать духовником будущей обители, так как он соответствовал всем требованиям Устава. Он, было, согласился, но вскоре отказался, боясь огорчить прихожан своим уходом. И вдруг почти сразу пальцы на руке стали неметь и рука отнялась. Отец Митрофан пришел в ужас от того, что теперь не сможет служить в церкви, и понял совершившееся как вразумление. Он стал горячо молиться и обещал Богу, что даст согласие на переезд в Москву - и через два часа рука снова стала действовать. Отец Митрофан стал подлинным духовником обители, наставником и помощником настоятельницы, которая его высоко ценила (Отец Митрофан Сребрянский прославлен в лике Новомучеников и Исповедников Российских).

В Марфо-Мариинской обители Великая Княгиня вела жизнь подвижницы, спала на деревянных досках без матраса, тайно носила власяницу и вериги. Привыкшая с детства к труду, Великая Княгиня все делала сама и лично для себя не требовала никаких услуг от сестер. Она участвовала во всех делах обители, как рядовая сестра, всегда подавая пример остальным. Как-то к настоятельнице подошла одна из послушниц с просьбой послать кого-нибудь из сестер перебирать картошку, так как никто не хочет помочь. Великая Княгиня, не сказав никому ни слова, пошла сама. Увидев настоятельницу, перебирающую картошку, устыженные сестры прибежали и принялись за дело.

В больнице обители работали лучшие специалисты Москвы. Все операции проводились бесплатно. Здесь исцелялись те, от кого отказывались другие врачи. Исцеленные пациенты плакали, уходя из Марфо-Мариинской больницы, расставаясь с «Великой Матушкой», как они называли настоятельницу. В больнице Елисавета Феодоровна брала на себя самую ответственную работу: ассистировала при операциях, делала перевязки, утешала больных и всеми силами стремилась облегчить их страдания. Они говорили, что от Великой Княгини исходила целебная сила, которая помогала им переносить боль и соглашаться на тяжелые операции.

Одним из главных мест бедности, которому великая княгиня уделяла особое внимание, был Хитров рынок, где буйным цветом расцветали разгул, нищета и преступность. Елисавета Феодоровна в сопровождении своей келейницы Варвары Яковлевой или сестры обители княжны Марии Оболенской, неутомимо переходя от одного притона к другому, собирала сирот и уговаривала родителей отдать ей на воспитание детей. Все население Хитрова уважало ее, называя «сестрой Елисаветой» или «матушкой». Полиция постоянно предупреждала ее, что не в состоянии гарантировать ей безопасность. В ответ на это великая княгиня всегда благодарила полицию за заботу и говорила, что ее жизнь не в их руках, а в руках Божиих. Если Елисавета Феодоровна куда-нибудь выезжала, народ узнавал ее, восторженно встречал и следовал за ней. Ее уже тогда любили по всей России и называли святой.

Она никогда не вмешивалась в политику, но очень страдала, видя, что политическая ситуация в России ухудшается. В годы Первой мировой войны трудов у св.Елисаветы прибавилось: необходимо было ухаживать за ранеными в лазаретах. Первое время Елисавета Феодоровна, побуждаемая христианским чувством, навещала и пленных немцев. По Москве стали распространяться дикие вымыслы о Марфо-Мариинской обители, как о центре немецкого шпионажа.

После заключения Брест-Литовского мира германское правительство добилось согласия советской власти на выезд Великой Княгини Елисаветы Феодоровны за границу. Посол Германии граф Мирбах дважды пытался увидеться с Великой Княгиней, но она не приняла его и категорически отказалась уехать из России. Она говорила: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня! «

В апреле 1918 года, на третий день Пасхи, когда Церковь празднует память Иверской иконы Божией Матери, Елисавету Феодоровну арестовали и немедленно вывезли из Москвы. В этот день святейший патриарх Тихон посетил Марфо-Мариинскую обитель, где служил Божественную Литургию и молебен. Это было последнее благословение и напутствие патриарха перед крестным путем Великой Княгини на Голгофу. С ней поехали две сестры - Варвара Яковлева и Екатерина Янышева. Одна из сестер обители вспоминала: «… Потом она письмо нам прислала, батюшке и каждой сестре. Сто пять записочек было вложено, и каждой но ее характеру. Из Евангелия, из Библии изречения, а кому от себя. Она всех сестер, всех своих детей знала…»

Узнав о случившемся, патриарх Тихон пытался через различные организации, с которыми считалась новая власть, добиться освобождения великой княгини. Но старания его оказались тщетными. Все члены императорского дома были обречены.

Елисавету Феодоровну и ее спутниц направили по железной дороге в Пермь. Последние месяцы своей жизни великая княгиня провела в заключении, в школе, на окраине города Алапаевска, вместе с великим князем Сергеем Михайловичем (младшим сыном великого князя Михаила Николаевича, брата императора Александра II), его секретарем - Феодором Михайловичем Ремезом, тремя братьями - Иоанном, Константином и Игорем (сыновьями великого князя Константина Константиновича) и князем Владимиром Палеем (сыном великого князя Павла Александровича). Конец был близок. Матушка-настоятельница готовилась к этому исходу, посвящая все время молитве.

Сестер, сопровождающих свою настоятельницу, привезли в Областной совет и предложили отпустить на свободу. Варвара Яковлева сказала, что готова дать подписку даже своей кровью, что желает разделить судьбу с великой княгиней. Так она сделала свой выбор и присоединилась к узникам, ожидавшим решения своей участи.

Глубокой ночью 5 (18) июля 1918 г ., в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, великую княгиню Елисавету Феодоровну вместе с другими членами императорского дома бросили в шахту старого рудник а. Когда озверевшие палачи сталкивали великую княгиню в черную яму, она произносила молитву, дарованную Распятым на Кресте Спасителем мира: «Господи, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23. 34). Затем чекисты начали бросать в шахту ручные гранаты. Один из крестьян, бывший свидетелем убийства, говорил, что из глубины шахты слышалось пение Херувимской. Ее пели новомученики Российские перед переходом в вечность. Скончались они в страшных страданиях, от жажды, голода и ран.

Великая княгиня упала не на дно шахты, а на выступ, который находился на глубине 15 метров. Рядом с ней нашли тело Иоанна Константиновича с перевязанной головой. Вся переломанная, с сильнейшими ушибами, она и здесь стремилась облегчить страдания ближнего. Пальцы правой руки великой княгини и инокини Варвары оказались сложенными для крестного знамения.

Останки настоятельницы Марфо-Мариинской обители и ее верной келейницы Варвары в 1921 году были перевезены в Иерусалим и положены в усыпальнице храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании . Когда открыли гроб с телом Великой Княгини, то помещение наполнилось благоуханием. Мощи новомучениц оказались частично нетленными.

Русский православный храм св. Марии Магдалины в Гефсимании

Храм св. Марии Магдалины в Гефсимании в Иерусалиме

Церковь Марии Магдалины (современный вид)

Церковь Марии Магдалины

Интерьер храма Марии Магдалины

Рака с мощами преподобномученицы Великой княгини Елизаветы Федоровны

Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в 1992 году причислил к лику святых новомучеников России преподобномученицу великую княгиню Елизавету и инокиню Варвару , установив им празднование в день кончины - 5 (18) июля.

Тропарь, глас 1:
Смирением достоинство княжеское сокрывши, / богомудрая Елисавето, / сугубым служением Марфы и Марии / Христа почтила еси. / Милосердием, терпением и любовию себе предочистивши, / яко жертва праведная Богу принеслася еси. / Мы же, чтуще добродетельное житие и страдания твоя, / яко истинную наставницу усердно просим тя:/ святая мученице великая княгине Елисавето, / моли Христа Бога спасти и просветити души наша.

Кондак, глас 2:
Величие подвига веры кто повесть: / во глубине земли, яко в раи светлости,/ страстотерпица великая княгиня Елисавета / со Ангелы во псалмех и пениих радовашеся / и, убиение претерпевающи, / о безбожных мучителех взываше: / Господи, прости им грех сей, / не ведят бо, что творят. / Тоя молитвами, Христе Боже, / помилуй и спаси души наша.

Биография Великой княгини

Письмо Елизаветы Федоровны отцу о принятии Православия

Отец не благословил дочь менять веру, но она уже не могла изменить решения и через таинство Миропомазания стала православной. 3 (15) июня 1884 года в Придворном соборе Зимнего дворца венчалась браком с великим князем Сергеем Александровичем, братом российского императора Александра III, о чём возвещалось Высочайшим манифестом. Православное бракосочетание совершил придворный протопресвитер Иоанн Янышев; венцы держали Цесаревич Николай Александрович, Наследный Великий Герцог Гессенский, Великие Князья Алексей и Павел Александровичи, Дмитрий Константинович, Пётр Николаевич, Михаил и Георгий Михаиловичи; затем в Александровской зале пастором церкви Св. Анны также было совершено богослужение по лютеранскому обряду. Супруг приходился Елизавете и двоюродным дядей (общий предок - Вильгельмина Баденская), и четвероюродным братом (общий прапрадед - прусский король Фридрих Вильгельм II). Чета поселилась в купленном Сергеем Александровичем дворце Белосельских-Белозерских (дворец стал именоваться Сергиевским), проведя медовый месяц в подмосковном имении Ильинское, где они также жили и впоследствии. По её настоянию в Ильинском была устроена больница, периодически проходили ярмарки в пользу крестьян. Великая княгиня Елисавета Феодоровна в совершенстве овладела русским языком, говорила на нём почти без акцента. Ещё исповедуя протестантизм, посещала православные богослужения. В 1888 году, вместе с супругом, совершила паломничество в Святую Землю. В качестве супруги московского генерал-губернатора (великий князь Сергей Александрович был назначен на этот пост в 1891) организовала в 1892 Елисаветинское благотворительное общество, учреждённое для того, чтобы «призревать законных младенцев беднейших матерей, дотоле помещаемых, хотя без всякого права, в Московский Воспитательный дом, под видом незаконных». Деятельность общества вначале проходила в Москве, а затем распространилась и на всю Московскую губернию. Елисаветинские комитеты были образованы при всех московских церковных приходах и во всех уездных городах Московской губернии. Кроме того, Елисавета Феодоровна возглавила Дамский комитет Красного Креста, а после гибели супруга она была назначена председательницей Московского управления Красного Креста. У Сергея Александровича и Елисаветы Феодоровны не было родных детей, но они воспитывали детей брата Сергея Александровича, великого князя Павла Александровича, Марию и Дмитрия, чья мать скончалась в родах. С началом русско-японской войны Елисавета Феодоровна организовала Особый комитет помощи воинам, при котором в Большом Кремлевском Дворце был создан склад пожертвований в пользу воинов: там заготавливали бинты, шили одежду, собирали посылки, формировали походные церкви. В опубликованных недавно письмах Елисаветы Феодоровны к Николаю II великая княгиня предстает сторонницей самых жестких и решительных мер в отношении любого вольнодумства вообще и революционного терроризма в частности. «Неужели нельзя судить этих животных полевым судом?» - спрашивала она у императора в письме, написанном в 1902 году вскоре после убийства Сипягина (Д. С. Сипягин - Министр внутренних дел был убит в 1902 членом БО ПСР Степаном Балмашевым. Балмашев (привлечен к террору Гершуни), приобрел военную форму и, представившись адъютантом одного из великих князей, при передаче пакета выстрелил в министра. Сипягин был смертельно ранен в живот и шею. Балмашев казнен), и сама же отвечала на вопрос: - «Необходимо сделать все, чтобы не допустить превращения их в героев … чтобы убить в них желание рисковать своей жизнью и совершать подобные преступления (я считаю, что пусть бы он лучше заплатил своей жизнью и таким образом исчез!). Но кто он и что он - пусть никто не знает… и нечего жалеть тех, кто сам никого не жалеет» 4 февраля 1905 её супруг был убит террористом Иваном Каляевым, который метнул в него ручную бомбу. Елисавета Феодоровна первой прибыла на место трагедии и своими руками собирала части тела любимого мужа, разбросанные взрывом. Тяжело переживала эту трагедию. Греческая королева Ольга Константиновна, двоюродная сестра убитого Сергея Александровича, писала: «Это чудная, святая женщина - она - видно, достойна тяжёлого креста, поднимающего её всё выше и выше!». На третий день после гибели великого князя она поехала в тюрьму к убийце в надежде, что тот раскается, она передала ему прощение от имени Сергея Александровича, оставила ему Евангелие. На слова Каляева: «Я не хотел убивать вас, я видел его несколько раз и то время, когда имел бомбу наготове, но вы были с ним, и я не решился его тронуть» Елисавета Феодоровна ответила: «И вы не сообразили того, что вы убили меня вместе с ним?». Несмотря на то, что убийца не раскаялся, великая княгиня подала Николаю II прошение о помиловании, которое тот отклонил. После гибели мужа Елизавета Фёдоровна заменила его на посту Председателя Императорского Православного Палестинского Общества и исполняла эту должность с 1905 по 1917 годы. Елисавета Феодоровна решила отдать все свои силы служению Христу и ближним. Она купила на Большой Ордынке участок земли и в 1909 году открыла там Марфо-Мариинскую обитель, назвав ее в честь святых жен-мироносиц Марфы и Марии. На участке расположились два храма, лечебница, аптека с бесплатными лекарствами для бедных, детский приют и школа. Через год насельниц монастыря посвятили в звание крестовых сестер любви и милосердия, а Елисавету Феодоровну возвели в сан настоятельницы. Она без сожаления простилась со светской жизнью, сказав сестрам обители: «Я оставляю блестящий мир, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир - в мир бедных и страдающих». Во время Первой мировой войны великая княгиня активно поддерживала фронт: помогала формировать санитарные поезда, отправляла солдатам лекарства и походные церкви. После отречения Николая II от престола она писала: «Я испытывала глубокую жалость к России и ее детям, которые в настоящее время не знают, что творят. Разве это не больной ребенок, которого мы любим во сто раз больше во время его болезни, а не когда он весел и здоров? Хотелось бы понести его страдания, помочь ему. Святая Россия не может погибнуть. Но Великой России, увы, больше нет. Мы должны устремить свои мысли к Небесному Царствию и сказать с покорностью: «Да будет воля Твоя»».

Мученическая смерть великой княгини Елизаветы Федоровны

Ново-Тихвинский монастырь, где накануне гибели содержалась Елизавета Фёдоровна

Где покоятся мощи великой княгини

Канонизация

Молитвы святой Преподобномученице великой княгине Елисавете Феодоровне

Стихотворение о великой княгине Елисавете Феодоровне

Марфо-Мариинская обитель

По плану Елисаветы Феодоровны, обитель должна была оказывать комплексную, духовно-просветительскую и медицинскую помощь нуждающимся, которым часто не просто давали еду и одежду, но помогали в трудоустройстве, устраивали в больницы. Нередко сёстры уговаривали семьи, которые не могли дать детям нормальное воспитание (например, профессиональные нищие, пьяницы и т. д.), отдать детей в приют, где им давали образование, хороший уход и профессию. В обители были созданы больница, отличная амбулатория, аптека, где часть лекарств выдавалась бесплатно, приют, бесплатная столовая и ещё множество учреждений. В Покровском храме обители проходили просветительские лекции и беседы, заседания Палестинского общества, Географического общества, духовные чтения и другие мероприятия. Поселившись в обители, Елисавета Феодоровна вела подвижническую жизнь: ночами ухаживая за тяжелобольными или читая Псалтирь над умершими, а днём трудилась, наряду со своими сёстрами, обходя беднейшие кварталы. Вместе со своей келейницей Варварой Яковлевой Елисавета Феодоровна часто посещала Хитров рынок - место притяжения для московской бедноты. Здесь матушка находила беспризорников и отдавала их в городские приюты. Вся Хитровка уважительно называла великую княгиню «сестрой Елисаветой» или «матушкой». Поддерживала отношения с рядом известных старцев того времени: схиархимандритом Гавриилом (Зыряновым) (Елеазарова пустынь), схиигуменом Германом (Гомзиным) и иеросхимонахом Алексием (Соловьёвым) (старцы Зосимовой пустыни). Монашеский постриг Елисавета Феодоровна не принимала. Во время Первой мировой войны активно заботилась о помощи русской армии, в том числе раненым солдатам. Тогда же она старалась помочь военнопленным, которыми были переполнены госпитали и, в результате, была обвинена в пособничестве немцам. При её участии в начале 1915 года была организована мастерская по сборке протезов из готовых частей, получаемых в большинстве из Петербургского завода военно-врачебных изготовлений, где имелся особый протезный цех. До 1914 года в России эта отрасль промышленности не развивалась. Средства на оборудование мастерской, размещавшейся в частном владении по Трубниковскому переулку в д. № 9 собирались из пожертвований. По мере развития военных действий возрастала необходимость увеличения выпуска искусственных конечностей и Комитетом Великой Княгини производство перемещено по Мароновскому переулку д. 9. Понимая всю социальную значимость этого направления, при личном участии Елисаветы Феодоровны в 1916 году была начата работа по проектированию и строительству в Москве первого в России протезного завода, который до настоящего времени занимается выпуском комплектующих к протезам.

Елисавета Феодоровна хотела открыть отделения обители в других городах России, но ее планам не суждено было исполниться. Началась Первая мировая война, по благословению матушки сестры обители работали в полевых госпиталях. Революционные события коснулись всех членов дома Романовых, даже великую княгиню Елисавету, которую любила вся Москва. Вскоре после Февральской революции вооруженная толпа с красными флагами пришла, чтобы арестовать настоятельницу обители - «немецкую шпионку, которая хранит в монастыре оружие». Обитель обыскали; после ухода толпы Елисавета Феодоровна сказала сестрам: «Очевидно мы недостойны еще мученического венца». После октябрьской революции 1917 года обитель поначалу не беспокоили, даже привозили сестрам продовольствие и медикаменты. Аресты начались позже. В 1918 году под стражу заключили Елисавету Феодоровну. Марфо-Мариинская обитель просуществовала до 1926 года. Некоторых сестер отправили в ссылку, другие объединились в общину и создали в Тверской области маленькое огородное хозяйство. Через два года в Покровском храме открыли кинотеатр, а потом там разместился дом санитарного просвещения. В алтаре поставили статую Сталина. После Великой Отечественной войны в соборе обители обосновались Государственные художественные реставрационные мастерские, остальные помещения заняли поликлиника и лаборатории Всесоюзного института минерального сырья. В 1992 году территорию монастыря передали Русской Православной Церкви. Сейчас обитель живет по уставу, созданному Елисаветой Феодоровной. Насельницы проходят обучение в Свято-Димитриевском училище сестер милосердия, помогают нуждающимся, работают во вновь открытых на Большой Ордынке приюте для девочек-сирот, благотворительной столовой, патронажной службе, гимназии и культурно-просветительском центре.

Статуи мучеников XX века на западном фасаде Вестминстерского аббатства: Максимилиан Кольбе, Манче Масемола, Джанани Лувум, Великая княгиня Елисавета Феодоровна, Мартин Лютер Кинг, Оскар Ромеро, Дитрих Бонхёффер, Эстер Джон, Лусиан Тапиеди и Ван Чжимин

Мощи

В 2004-2005 мощи новомучениц находились в России, странах СНГ и Балтии, где им поклонились более 7 млн человек. По словам Патриарха Алексия II, «длинные очереди верующих к мощам святых новомучениц - это ещё один символ покаяния России за грехи лихолетья, возвращения страны на исконный исторический путь». Затем мощи были возвращены в Иерусалим.

Храмы и монастыри

Реабилитация